1) Кошмар: Я напишу о своем персонаже, который видит вашего в кошмаре, или наоборот.
2) Поцелуй: Я напишу, как наши персонажи целуются, это может быть невинно или страстно. - выполнено
3) Травма: Я напишу, как ваш или мой персонаж переживает какую-либо травму.
4) Убийство: Я напишу, как мой персонаж убивает вашего, или наоборот.
5) Дом: Я напишу, как наши персонажи живут вместе.
6) Праздник: Я напишу, как наши персонажи вместе встречают праздник.
9) Рисование: Я напишу, как ваш персонаж рисует моего, или наоборот. - выполнено
10) Тепло: Я напишу, как согреваются наши персонажи.
11) Утешение: Я напишу, как мой персонаж комфортит вашего, или наоборот. - выполнено
13) Игра: Я напишу, как наши персонажи вместе во что-то играют.
14) Любовь: Я напишу, как у наших персонажей начинается роман. - выполнено
15) Смерть: Я напишу, как мой персонаж оплакивает вашего, или наоборот.
16) Ненависть: Я напишу, как наши персонажи ненавидят друг друга.
18) Старость: Я напишу, как наши персонажи вместе стареют.
19) Песня: Я напишу, как наши персонажи вместе поют или играют на музыкальных инструментах.
22) Безумие: Я напишу о своем персонаже, как о пациенте психолечебницы, а о вашем, как о докторе, или наоборот. - выполнено
для Lene Lupine - Маглор и задание №11
джен, рейтинга нет, кроссовер, а про второго героя я промолчу
Очередная накатившая волна чуть было не свалила его с ног, но последнему из проклятого рода было все равно. Ледяной океан должен был принять его в свои объятия и позволить растаять без следа.
Так было бы правильно.
- Постой, - кто-то окликнул его, но Маглор не обратил на незнакомый голос внимания. Вода уже добралась до ключиц, охлаждая мятущееся сердце, замедляя его сводящий с ума бег. И ноги уже оплетены неразрывной сетью водорослей. – Да, стой же ты!
Кто-то сильно толкнул эльфа назад, к оставленному берегу, неожиданно вырастая прямо перед его невидящим взором. Маглор потерял равновесие, уходя под воду с головой. Всплеснув руками, он выплыл на поверхность, отфыркиваясь и приходя в себя.
- Кто так поступает? Зачем? – перед носом эльфа маячила взъерошенная влажная макушка незнакомой девушки. В лазоревых глазах мерцали настоящие молнии, от которых Маглору стало как-то неуютно.
- А ты-то что здесь делаешь? – тихо спросил он, намекая, что и благовоспитанным девушкам нечего делать в открытых морских водах. Не говоря уже о… о…о…
- Живу! – назнакомка раздраженно повела обнаженными плечами, снова пихая Маглора прочь от глубины. – И не желаю, чтобы в моем доме кто-то сводил свои счеты с судьбой. Знать бы, кто только вас этому научил на вашей земле!
- Но… - смущенный Песнопевец покорно отступил, в буквальном смысле потеряв твердую почву и ту искрящуюся ясность, что бестрепетно вела его в Чертоги Судьбы.
- Как можно расставаться с жизнью вот так? Без видимых причин?! – возмущалась его «спасительница», выгнав несчастного утопленника на мелководье, где тот и застрял, спрятав лицо в дрожащих ладонях. Вес прожитых лет снова лег ему на плечи, как и осознание, что вся его семья мертва.
- Что ты понимаешь?! – крикнул он, взвиваясь на ноги. Девушка осеклась, неловко отшатнувшись, да и сам Маглор замолчал, рассматривая блеснувший в угасающих лучах хвост. Зеленоватые чешуйки, подогнанные одна к одной, явно лишали незнакомку и шанса зайти на белый песок побережья. Но, сам нолдо никогда не встречал подобного создания. И замолчал, медленно разжав сведенные яростью пальцы.
- Кто ты? – спросил он, наконец, справившись с онемевшим языком.
- Я не знаю, - девушка тряхнула мокрыми волосами, прикрывая свою наготу и задумчиво рассматривая линию горизонта, постепенно наливающуюся чернильной темнотой. – Не помню. – она понуро опустила голову, рассеяно поведя хвостом в толще воды. – Мне кажется, что я все время была одна.
Маглор сглотнул, осторожно приближаясь к плачущей девушке. Она могла быть кем угодно – младшей из майар, странным порождением Серых Земель или вовсе сокрытым замыслом Создателя. Но бесстрастно смотреть на чужое одиночество он бы все равно не смог.
- Что ты… - вздрогнула она, прижатая щекой к его насквозь мокрой тунике. Инстинктивно вцепившись пальцами в соленую ткань, девушка замерла, чувствуя оставленный ласковый поцелуй на макушке, осторожное прикосновение к спине.
- Я.. у меня никогда не получалось давать правильные имена. – Маглор несмело рассмеялся, понимая, что сковавший его холод уходит. – Но я буду звать тебя Лимбэнин, если ты согласна. – русалочка, до сей поры и вовсе не имевшая прозвища, безмолвно повторила слово, ознаменовавшее для неё начало иной судьбы.
- Щедрый дар, - произнесла она, обнимая эльфа в ответ. – Может и мне стоит одарить тебя чем-то в ответ?
Канафинвэ Макалурэ молча посмотрел на ровную гладь моря, на дно которого опустился Сильмарилл. На какой-то миг ему даже почудилось ослепительное сияние, прорывающееся наружу, молочно-белое, искрящееся. Оно бы не обожгло его рук, больше нет…
- Нет, - эльф закрыл глаза и улыбнулся, куда искреннее, чем прежде. – Ты и так спасла меня. А большего мне и не нужно.
На смятой случайным прикосновением ветра воде отражался звездный свет.
для ~Amadeo~ - граф фон Кролок и задание №2
слэш, рейтинг детский (или кому как о_О), второй персонаж предсказуем. Это вампиры, детка!
И это странное осознание собственного несовершенства.
Граф равнодушно рассматривал пляшущие за окном снежинки, позируя для очередного портрета, когда его осенила внезапная мысль.
Он. Никогда. Не. Целовал. Первым.
Совсем.
Все три сотни лет посмертия.
Всего-то и требовалось: поймать чужой взгляд своим, чуть склонить голову, чтобы уловить трепещущее дыхание губами, податься вперед, искушая…
Да, никогда и никем прежде процесс поцелуя не был настолько отточен. На памяти бессмертного существа перед ним никто так и не смог устоять.
И вот, на поверку выяснилось, что фон Кролок всегда лишь поддерживал чужую инициативу, неизменно перехватывая её и сокрушая сопротивление, диктуя свое желание. Но был только вторым. Только продолжал.
И это раздражало.
Перед глазами проносились смутные, практически смазанные лица смертных, почивших в бозе, самой создательницы, обратившей его так давно. Глупо было иметь счеты к мертвым, но когда месть несла в себе рациональное зерно? Он уже упустил их из когтистой хватки, отпустил на волю в зыбкое серое ничто, называвшееся смертью. И они стали всего лишь недосягаемыми призраками прошлого, мерзко хихикающими из уголков памяти. Которым поздно было что-либо доказывать.
А дотошная натура графа требовала возмездия, причем стремительного, благо, что и подкараулить подходящую жертву не составило бы особого труда – Герберт и так крутился рядом все время. Не говоря о надоедливых попытках пробраться в чужой саркофаг на утренней заре. Мальчишка порой доставлял немало хлопот, без особого сожаления взламывая устоявшиеся традиции, царившие в замке испокон веков, и которые он считал прогнившими пережитками прошлого. И фон Кролок скорее бы прокусил собственный язык, чем признал, что поведение его сына по крови порой было, как глоток свежего воздуха.
Но как элегантно довести свой замысел до исполнения? Сделать так, чтобы никто и ничего не понял? Герберту нельзя было отказать в проницательности – несмотря на облик взбалмошного обалдуя, этот белобрысый змей умел больно кусаться и охотно прыскал ядом, стоило только дать слабину. Их общение иногда и вовсе походило на схватку равных, свившихся в неразделимом объятии. Обреченные на вечную гибель, раздирая друг друга когтями и зубами.
И теперь позволить ему уверовать в собственную исключительность?! Ни за что!
— Это несчастное стекло сейчас треснет от такого пристального внимания, mon père, — вампир едва заметно вздрогнул, возвращенный из безрадостных раздумий на грешную землю. – Расслабься и подумай, наконец, о чем-нибудь приятном, — фон Кролок повернулся было к сыну, но Герберт не ответил на его насмешливый взгляд, снова вперившись в незаконченное полотно. Неряшливо собранные в хвост волосы, чуткие пальцы перемазанные краской в несколько слоев, даже ненужная до поры кисть, зажатая в острых зубах – все это было вызовом мрачному величию замка. Осознанным и преисполненным дивным упрямством, пробуждавшим неясную улыбку. «Глупое дитя»
— Нет, ну так невозможно работать! Приличные модели так себя не ведут! — Герберт яростно шваркнул палитру на подставку, чуть было, не опрокинув банку с растворителем. В пару широких шагов, он подлетел к создателю, резко сжал лицо того ладонями, чтобы повернуть под правильный свет. И застыл, в одно мгновение опомнившись.
— О, тьма… — юноша перевел взгляд с собственных рук на кожу фон Кролока и испуганно отшатнулся. — Я… нет, я...
Герберт не всегда успевал задуматься о последствиях своих поступков. И, видимо, это было чрезвычайно заразным недостатком. Или, вернее сказать, благоприобретенным?
Граф взвился на ноги одним слитным движением, притягивая к себе, сжавшегося от ожидания бессчетных кар, мальчишку. На этот раз не было и секунды размышлений и оценки происходящего – взведенная пружина развернулась сама по себе.
Юноша изумленно выдохнул, когда мужчина сграбастал в кулак его волосы на затылке и поцеловал. Безжалостно, терзая зубами нежную кожу губ и слизывая проступающую кровь раньше, чем приходила само осознание боли от укусов. Властно, отвечая рычанием на малейшую попытку Герберта отстраниться, так что, почти падающему от головокружительно напора, вампиру пришлось хвататься за плечи фон Кролока, оставляя на темной ткани камзола следы от краски.
И упоительно нежно, когда бегущий по жилам огонь все-таки утих, благосклонно принимая предложенную жертву. Граф неторопливо отстранился, позволяя ошарашенному юноше перевести дух, пропустил сквозь пальцы пряди белоснежных волос, высвобождая их из прически.
— Хотя… — пробормотал Герберт, перехватывая руку, собравшуюся было соскользнуть прочь с его талии, — откуда мне знать, как именно им пристало себя вести? И да, для первого раза вышло совсем неплохо! – ехидно усмехнулся он, сдавленно ойкая, когда клыки создателя глубоко вонзились ему в горло.
Фон Кролоку оставалось только довольно улыбнуться, почувствовав, как острые когти блаженно постанывающего вампира зарылись в его волосы, как выгнулась шея.
Бесконечная схватка двух обреченных? Что же, наверное, с подобной судьбой можно было и смириться.
для Норлин Илонвэ - Куруфинвэ Феанаро и задание №22
джен, рейтинга нет, второй персонаж прячется даже от автора
- И я еще предупреждаю вас о недопустимости личного контакта, - безликий голос на фоне белоснежных стен. Беззвучные шаги, отсутствие эмоций, вымораживающие душу сквозняки – все это место пропитано отстраненностью, въедливой сдержанностью. Наверное, поэтому на огненно-рыжие волосы новой сиделки остальные, уже припорошенные пеплом чужих выгоревших надежд, смотрят с немым осуждением. Женщина неуверенно поправила косынку, безуспешно пряча под неё выбившийся локон.
- Я помню, об этом говорили на собеседовании. - тихо проговорила она, потупив взгляд. Её провожатый медленно кивнул, вновь возвращаясь под власть величественной льдистой скованности.
- Не привязываться, не переносить на пациентов личные переживания. И ничего. Не трогать. Особенно у него. Ваша работа будет считаться безупречной, если никто не вспомнит, какого цвета ваши глаза. Не давать имен, кроме тех, что указаны в истории болезни. Мастер, Охотник, Ученик, не сегодня завтра ждут Музыканта - со всем списком местных обитателей ознакомитесь позже на посту старшей сестры. – с едва различимым шорохом дверь раскрылась, являя потрясенному взору женщины причудливо обставленную палату. По полу разбегались концентрические разноцветные круги, причем от смешения ярких красок мгновенно заболели глаза, уже привыкшие к блеклой обстановке клиники. На стенах змеились отрывочные предложения на невообразимых языках, возможно, никогда не появлявшихся на свет под этим солнцем. Или звезд – сиделка перевела взгляд на потолок, захваченная изображением незнакомых созвездий, сиявших на выбеленной поверхности сильнее полуденного жара за окном.
- Большую часть дня он занят, - голос врача вернул её на землю и женщина вздрогнула, отвлекаясь от созерцания варварски-прекрасных картин. – Гениальный разум, но совершенно непригоден для существования в реальном мире. - психиатр практически сцедил в свои интонации крошечный микрон сочувствия, но на большее его явно не хватало. - И следите, чтобы он нормально питался и спал, а то ему присуще прямо-таки гореть за работой - пациент неопределенно хмыкнул, перебивая поток словоизлияний.
- Но...
- К вам он будет обращаться, называя Марией – это одно из последних личных пожеланий.
- Хорошо, что не Маргаритой, - оторопело прошептала женщина, чувствуя, как мужчина легко подталкивает её в спину, вынуждая сделать шаг вперед. Словно пропихивал в пещеру дракона, достаточно сытого, чтобы растерзать не вовремя вошедших прямо у порога.
- Увы, но он не тот мастер, а я - не Воланд, - в светлых глазах врача мелькнула улыбка, в одно неуловимое мгновение превратившая его из невозмутимой статуи в симпатичного молодого мужчину, но миг этот быстро истаял. Как и стремительно закрылась дверь за ушедшим. И повисла странная тишина.
Названный Мастером медленно переставлял крошечные кусочки камней, раскладывая их по столешнице в идеальном порядке, ряд за рядом, формируя неясную для наблюдателя картину. «Мария» осторожно переступила через ближайшую ярко-синюю дугу, не решаясь нарушить звенящее от напряжение мгновение лишним словом.
- Я все-таки нашла тебя, - произнесла она неуверенно, кладя руку на обтянутое выгоревшей футболкой костлявое плечо. Через удар сердца на комнату пала тьма, набросившаяся на город с востока.
- А я тебя снова потерял, - Феанаро распахнул незрячие во мраке глаза, со свистом втягивая ледяной воздух Чертогов. Удушливый жар отступал от горла, унося с собой разморенный запах чужого мира, отголоски чужих языков и чужую «её», напоминавшую куклу со стертым от времени лицом. Единственная, кого он так и не сумел воплотить там досконально. Не сумел спасти от оков прежней жизни.
Первыми пришли средние. Потом самые младшие... и опаленный огнем первенец. Лишь двое ускользали, держась за истончившиеся нити. Нарушая идеальную картину мира.
Куруфинвэ Феанаро скрипнул зубами, прислоняясь затылком к обжигающе холодной стене. Сегодня он справится, чего бы ему это не стоило.
Арда будет изменена.
Он постарается.
для Queen Rippey - Адель Раскольникова и задание №9
джен, рейтинга нет, АУ к основным событиям Хроник
- Я тебя очень прошу, - жалобно просипела Аэлла, смотря на сестру щенячьими глазами. Адель погладила близняшку по горячей щеке и успокаивающе поцеловала в лоб, заставляя лечь обратно на подушку. - Ади, ну пожалуйста.
- Ты своей учебой вгонишь меня в гроб, - буркнула девушка в ответ, ненавидя саму систему образования, престижную Петербургскую Имперскую Академию и мастера Раткевича в частности, считавшего, что настоящий художник приобретает свой талант только через бесконечные страдания. И устраивал плэнеры в самую ненастную погоду или на неприспособленных для этого местах, предпочитая отсеивать студентов жестокими методами естественного отбора. И хоть бы тучный творец в это время отсиживался в теплой аудитории, тогда младшая Раскольникова с чистой совестью разобралась бы с ним и его методами преподавания, несмотря на сопротивление сестры. Но мастер Эдгар всегда самолично возглавлял потрепанную кавалькаду, кутаясь в невообразимых размеров плащ из выдубленной кожи. И поддерживал озябших «птенчиков» грубоватым юмором и фляжкой с неразбавленной румынской водкой.
- Ади…
- Хорошо! – девушка сверкнула глазами, принимаясь расплетать практичную косу и старательно не глядя на просиявшую больную. Климат северной Пальмиры и так был для Эллы настоящим испытанием, а с неё бы сталось пойти на лекцию даже с температурой под сорок градусов. Все что угодно, лишь бы приобщиться к невероятному гению обожаемого учителя.
- У меня уже все готово, - сестра пододвинула к мрачной Адель тубус. – Добавишь пару штрихов и сдашь в конце семинара.
- А просто передать нельзя? – проворчала окончательно сдавшаяся девушка, отговариваясь скорее по инерции.
- Нет, мастер говорит, что картину невозможно нарисовать по памяти, потому что она изменчива, как сама жизнь. – светло-зеленые глаза мечтательно замерцали, но впечатление было смазано жестоким приступом кашля, скрутившим Эллу в клубок.
- Я бы твоему мастеру… Ладно-ладно, шучу. – Адель натянула куртку и с опаской взяла будущий шедевр в руки. - И чтобы не вздумала вставать! – крикнула она уже от входной двери, неся тубус, как новорожденного птенца.
- Тебе понравится, - фыркнула Элла, поежившись от резкого хлопка, с которым Адель покинула квартиру. Кто же мог подумать, что все образуется таким простым способом? Хитрость старших сестер, такая хитрость.
Творческая молодежь всегда наводила на Адель тоску – общающиеся на птичьем языке инфернальные или вовсе неземные создания в упор не замечали ничего, кроме лезвий, кистей и грунта, готовые облить тонной презрения за ошибку в фамилиях Моне и Мане. К тому же, современные веяния, вынуждавшие художников ОБЪЯСНЯТЬ смыслы нарисованных произведений, выводили девушку из себя. Радовало одно – в Академии такие индивиды не задерживались.
А печалило то, что никто из соучеников так и не понял, что на семинар заявилась не та Раскольникова. Адель задумчиво надула пузырь жвачки, прислоняясь спиной к колонне, сквозь прищуренные ресницы рассматривая вертлявых юношей и шумно гогочущих девиц, представляя, как же нелегко тут приходится Элле. Прошло всего пять минут, а она готова задушить половину потока, нагло разрушающих её личное пространство. Но рыжая обещала быть хорошей девочкой и именно поэтому не отсвечивала, как бы не чесались коготки.
- Дорогу слону императора, - протрубил глуховатый голос над её ухом. Мастер Эдгар величаво проплыл мимо замерших учеников, ни с кем не здороваясь и даже не поворачивая головы на приветственные мяуканья заискивающих студиозов. Те инстинктивно сгрудились под сенью его спины, прижимая к груди тубусы и папки. Адель натянула капюшон и сбежала следом, гадая, куда же занесет Раткевича судьба сегодня. Благо, что и мужчина неторопливо брел к Невскому проспекту, явно не решив, куда же именно направить стопы.
- Навестим драконов, птенчики мои, мастер Ринальдо давно звал нас. – внезапно остановился художник, озаренный благой мыслью. Студенты потрясенно выдохнули, не веря своим ушам – вот так просто, посреди буднего дня попасть в один из самых строгих режимных объектов столицы?! И с какой целью.
- Чтобы ниже травы были, - Эдгар обвел замерший молодняк тяжелым взглядом, задержавшись на изумленной Адель. На этом нравоучения кончились – «слон» мягко ввернулся в шумную толпу праздношатающихся гуляк, направляясь к Заячьему острову.
Корпус драконьих всадников размещался в старейшей крепости Петербурга уже несколько сотен лет, несмотря на то, что сами огнедышащие создания обретались почти на противоположном краю города. Императорам России, всем без исключения, нравилось запугивать иностранных гостей историями, что в широких подземельях бастиона обретаются самые жестокие из крылатых. Те, прародители которых были завезены в страну еще основателем города и, по слухам, были лично вскормлены мясом его врагов и мятежной сестры. Взбунтовавшегося цесаревича Алексея заперли в каземате на одну лишь ночь, чтобы свести с ума. После этого, ни одному отпрыску правящей династии и в голову не приходило идти против отца или матери.
Недальновидные послы охотно верили в безграничную жестокость российских правителей, а те, кто был позорче – мотали на ус.
Драконы и виверны бывали на Заячьем острове, когда кадетам представляли родоначальников новых пород или в честь государственных праздников, но не более того. Старинные перекрытия не были приспособлены к высоким температурам, да и места в крепости хватало лишь для людей - весь обслуживающий персонал жил только за широкими стенами, раз в две недели имея возможность на увольнительные.
Адель завороженно рассматривала грозные равелины, позабыв обо всем на свете. Солнце роняло лучи на позолоченный шпиль крепости, высвечивая крошечного дракона, грозно нахохлившегося на самой верхушке – вечный хранитель, пока его тень простирается над столицей, город будет стоять. Высокие кроваво-красные стены бросали вызов, сильными крыльями защищая царскую усыпальницу и кузницу будущих защитников короны.
- Отомри, рыжая, - буркнул Раткевич, подталкивая девушку в спину и закрывая за собой обитые сталью ворота. Стражники, облаченные в пурпурные одежды, провели притихших студентов незаметным переходом во внутренний двор, где их ждала главное потрясение наступившего дня. На каменной брусчатке, по-кошачьи поджав под себя лапы, лежал иссиня-черный виверн, окинувший изумленных посетителей презрительным взглядом и загородившийся от них крыльями. Подрагивающий хвост змеился позади поджарого тела, вздымая облачка пыли, казалось, что еще мгновение и грозный зверь вскинется на лапы и обольет горе-художников обжигающей кислотой, сжигая плоть и кости.
- Шша, Бальтазар! – за секунду до неминуемого конца с крыльца сбежал тощий рыжеволосый парень, при виде которого разъяренный ящер тут же опрокинулся на спину и застучал хвостом по земле, как самая банальная дворовая шавка. Кадет быстро поскреб шейные щитки мурчащего виверна и легким шлепком заставил того сесть, замирая навытяжку между расставленных передних лап, как на смотре. Девушки едва слышно застонали, покоренные таким свойским обращением с настоящим драконом. Раткевич же едва слышно хмыкнул, выступая навстречу спешащего к нему наставнику кадетов, а Адель вспомнила об эмоциональной связи рыцаря и его дракона. В какой же ярости был человек, раз виверн был готов почти мгновенно растерзать пришедших чужаков? И каким образом он сумел так быстро совладать с гневом?
- Расставляйте мольберты, - Эдгар похлопал Ринальдо по плечу, готовясь удалиться прочь.
- Лоу, ты знаешь, что делать, – кадет сдержанно кивнул, почти сдержав скаканувшие по скулам желваки. Ему вся эта шумиха была явно поперек горла, но противоречить учителю было горше. Виверн хлопнул крыльями, дожидаясь, пока всадник заберется в почти невидимое седло и торжествуя взревел, так что задрожали стекла.Студенты Академии все как один прижали руки к головам и согнулись в три погибели, оглушенные и готовые уже отдать души небесам, когда выкручивающий нервы вопль стих.
- Позер, вот бесово семя. - хохотнул Эдгар, довольно качая головой. – А ты молодец, Раскольникова.
Адель почувствовала, как взгляды всех присутствующих метнулись к ней, внезапно единственной оставшейся стоять на ногах. Изумленные, раздраженные и полные неприкрытого любопытства. Будущий рыцарь рассматривал её, как диковинного зверька, а виверн задумчиво принюхивался, вытянувшись в струну всем телом.
- Ваше время уходит, господа, - голос Раткевича вернул молодых людей с небес на землю, разрушив тревожный момент. Адель поспешила спрятаться за мольбертом, трясущимися руками развинчивая крышку тубуса. Не глядя расправила полотно по подрамнику, помня каждое отточенное движение Аэллы. И застыла, вглядываясь в буйство огня, запечатленного на бумаге. Охра, багрянец, язвительный отблеск золота и сдержанная нотка меди – открытое пламя извивалось на невидимом ветру. И обволакивало летящий силуэт дракона. Спорило цветом с волосами, прижавшегося к мощному телу, всадника. Раздирало мрачные небеса.
Адель ущипнула себя за руку, но наваждение не пропало. Единственное что она должна была поправить – раскрасить пока еще бесцветного виверна. И поверить, что сестре неведомы пути будущего, как истинной провидице.
для Queen Rippey - Дэвид Лоу и задание №14
джен, без рейтинга, АУ к основным событиям Хроник
Дэвид Лоу был в ярости и его наставник прекрасно это чувствовал - мальчишка, как сжал пальцы в кулак почти час назад, так и не расслабился ни на мгновение, продолжая стоять на своем.
- Нет. - разноцветные глаза посверкивали от гнева, кривились тонкие губы, а ходящие ходуном челюсти грозили вот-вот проткнуть кожу насквозь.
- Мелочное невыдержанное дитя, - едко произнес мастер Ринальдо, щуря выгоревшие от света глаза. Он сам был таким - идти наперерез всему, даже здравому смыслу. Быть связанным с редким драконом, обреченным на смерть, если поверхностный фигляр не возьмется за ум. Лоу хоть в этом повезло - прикормленный им с младенчества Бальтазар был одним из многих, проверенных и отточенных зверей всего корпуса. А вот виверну можно было посочувствовать. - Ты будешь позировать.
- Нет!
- Еще одно нет и ты можешь смело писать рапорт об отстранении от учебы. - мужчина постучал ногтем по столу, довольствуясь сдержанным ругательством. Ситуация была весьма щекотливой - по букве Устава ни один наставник не вправе требовать от ученика и его дракона участия в таком легкомысленном занятии, как практикум художников. Но, по все той же букве закона, курсант не смеет перечить вышестоящим приказам, только если те обрекают на верную гибель его самого, его дракона и все остальное звено.
И этот несносный Дэвид отпирался так, словно ему предлагалось обнажаться на фоне полярных снегов, прекрасно зная, что заставить его не могут.
- К тому же, твой виверн сейчас просто-напросто сожжет группу Раткевича и тебе, так или иначе, но придется предстать перед лицом превосходящего врага.
- Мастер! - парень и так чувствовал, что танцует на кончике ножа, но упрямился до последнего.
- Три увольнительных вне очереди! - Ринальдо ударил ладонью по столу, вынося окончательный вердикт, и поднялся из массивного кресла, но кадета уже и след простыл. Вспыльчивый, необъезженный мальчишка. Но нельзя отнять у него странного рода осмотрительность - парень никогда не переступал черты.
«Мне сжечь их, брат?» пророкотал Бальтазар, чувствуя приближение всадника.
«Нет!» - Дэвид подал голос, чтобы успокоить гражданских, лишь бы те не натворили бед.
«Но ты же хочешь!» капризно произнес виверн, едва заметно подергивая крыльями. И зарычал, откровенно хулиганя. Художники посыпались на землю, как горох из лопнувшего стручка.
«А это уже интереснее» Бальтазар смолк и потянулся в сторону, так стремительно, что Лоу не успел сдержать его порыв.
Вся творческая молодежь пыталась изображать дождевых червяков. Почти вся. Щуплая рыжая девчонка взирала на дракона и его всадника. И продолжала стоять, как вкопанная. Только распущенные волосы развевались от восходящего вверх теплого воздуха.
«Пламень в волосах, совсем как ты» виверн щелкнул хвостом и осклабился во всю зубастую пасть. «Она мне нравится!»
«Нет!» - Лоу окончательно разозлился и грубее, чем следовало, дернул поводья, закрепленные в уголках драконьего рта. Бальтазар мотнул головой, выпадая из странного, почти гипнотического состояния. Передернул плечами, храня оскорбленное молчание. Он никогда не ошибался - змей просто не может выбрать неправильную Леди, пусть даже время ритуала еще не пришло. И тугой бутон не распустился дурманящим гибискусом. Но его человек боялся поверить, поэтому нужно было ждать.
А Дэвид изумленно смотрел на тощую русскую девчонку, не понимая чего в ней особенного - только изумрудные глаза светились на исхудалом лице. И корона достойная августейшей принцессы крови.
- Раскольникова! - художница вздрогнула и скрылась за мольбертом, как мимолетное видение. Курсант выпрямился под пристальным взглядом учителя и едва заметно улыбнулся.
Что же, теперь у него было три честно заработанных выходных дня, чтобы все выяснить.