Зарисовочка
Возвращение
- Тьелкормо Туркафинвэ – тихий и гулкий голос Судьбы разнесся по серым залам, обращаясь к третьему феанориону. Светловолосый юноша в изорванной тунике, сидел прямо на полу, прислонившись макушкой к холодной мраморной колонне – тихий, сломленный и забытый. Казалось, что после смерти, горевший в нем огонь потух. Клятва не исполнена, все три Камня сгинули во мраке времени, и как итог – Охотник оказался заперт в четырех стенах без надежды на помилование и прощение. Разве могли простить его синдары, зарубленные на подступах к Менегроту, разве мог простить его Диор за гибель сыновей, разве мог простить его хоть кто-то из живших на светлом Валиноре?
У него были причины задаваться такими вопросами – из всех представителей Первого Дома он остался единственным узником Мандоса – значит, его вина была тяжелей, чем у остальных. И вспыльчивый Морьо и мрачный Курво уже ушли, а остальные и вовсе не решались подойти к «убийцам». Несколько раз, Тьелкормо разговаривал даже с отцом, когда-то очень давно – Куруфинвэ Феанаро тоже был оправдан, как и Кано, Нэльо и близнецы. Только вот, он не успел заметить, когда остался совершенно один…
- Что вы хотите от меня, Владыка? – тихо спросил эльф, не поднимаясь на ноги и даже не поворачивая головы. Проскользнула отдаленная мысль, что ответ был слишком резок и неучтив, но феанориону было практически безразлично. Что с ним еще можно сотворить?!
Сумрачная фигура валара сделала еще один шаг в сторону Тьелкормо и проговорила.
- Твоя судьба была решена, в Круге, - Мандос замолк, дожидаясь хоть какой-то реакции, и не получив таковой продолжил. – За тебя просили сородичи и друзья, - медленный взмах правой руки, - и даже один из нас… – Келегорм усмехнулся, надо же, значит, даже после всего Оромэ решил заступиться за него? Невероятно…
- И этого было мало. – веско отрезал валар, опуская бледную длань. Произойди это, на несколько тысяч лет раньше, Тьелкормо, быть может, и разразился бы возмущенной тирадой, начал бы проклинать всех и вся, но теперь он воспринял отказ с невиданным ранее равнодушием.
- Это все, что вы хотели мне сообщить, вала Мандос? – спросил принц нолдор, пожимая плечами и невесело усмехаясь, - Не хочу вас расстраивать, но весть не нова...
- За тебя просили Диор и Нимлот, - в Залах повисла тишина, и Мандос таки удостоился изумленного взгляда третьего феанориона, а будь у того меньше воспитания и больше сил, то к взгляду прибавилась бы еще и отпавшая нижняя челюсть.
- Быть не может… - пробормотал Тьелкормо, запуская в гриву волос руки и склоняясь лбом к коленям – чтобы они просили за меня. – сжавшись в комок, Охотник все ждал, когда раздастся голос Судьбы, объявляя что это всего лишь шутка.
- Они просили за тебя, Тьелкормо, и этого оказалось достаточно. Отпрыск Первого Дома – теперь ты можешь идти, - ей Эру, в глухом баритоне валара явно звучала малая толика иронии над ошеломленным эльфом. Но у Келегорма и так голова шла кругом, чтобы еще задумываться над интонациями Владыки Чертогов.
Он неуверенно поднялся на ноги и, не прощаясь, пошел к выходу из Залов – к ярко освещенной двери, которой прежде никогда не видел.
Обилие запахов, звуков и прикосновений окончательно сбило Тьелкормо с толку – он замер на пороге Чертогов и начал смеяться, как безумец. Далеко, за изумрудными лесами и бескрайними полями, сияли белоснежные стены Тириона, ветер нес с невидимых взгляду рек и ручьев крошечные брызги воды и непередаваемый аромат свежести, а птицы, кажется, сошли с ума, распевая на все голоса звонкие трели. Он наконец-таки был дома…
Серые глаза застила пелена отчаянных и совершенно нежданных слез – эльф с удивлением коснулся мокрой щеки и поспешно стер соленые капли – не хватало, чтобы его кто-нибудь увидел в таком виде. Даже опьяненный свободой, жизнью и светом, но Тьелкормо оставался верным заветам дома Феанора и попытался сдержать буйство эмоций внутри себя. Вышло плохо – издав нечленораздельный вопль, феанорион с разбегу прыгнул в мягкую зеленую траву и покатился по ней. Судя по всему, принц уже успел довспоминаться до своего безоблачного детства, и слава Эру, что у этого представления не было свидетелей…
Вдыхая головокружительный аромат полевого разнотравья, Келегорм прикрыл глаза и улыбнулся своим мыслям – Валинор одним только прикосновением подарил ему тишину и покой.
- ТУРКО!!!!!!!!!! – заорал кто-то неподалеку и, Тьелкормо мгновенно сел, слепо щурясь в сторону раздавшегося и смутно знакомого голоса – послышался какой-то неразборчивый шум и нарастающий топот шагов. Феанорион даже не успел до конца подняться с земли, как на его шее повис один из огненно-рыжих близнецов. В прочем спустя мгновение к нему присоединился и второй – Амрод или Амрас, который так яростно стиснул старшего брата в объятиях, что тот явственно услышал хруст собственных костей. Какая нелепая смерть…- подумал Туркафинвэ, заваливаясь назад.
- Расступись малышня, вы же его задушите, - на выручку к Тьелкормо пришел Куруфин, кривовато усмехающийся над одуревшей от счастья физиономией брата. Амбаруссы поспешно вскочили на ноги, позволяя Атаринке оказать помощь освобожденному. Что тот и проделал с нескрываемым скептицизмом, хорошенько отряхнув при этом несколько помятого братца от пыли и мелкого сора.
/-Долго же тебя не отпускали/ - поверх плеча четвертого феанориона, Келегорм взглянул на внешне безучастного Морьо. Тот даже подходить не стал и всем видом показывал, что будь его воля…
/-Неужели ты успел соскучиться?/ - Тьелкормо усмехнулся и пристально взглянул на брата.
/-Не то чтобы очень сильно, просто опять все стрелы кончились, а лучше тебя никто их никто не делает…/ - Карнистиро ухмыльнулся и пожал плечами.
Возле пасущихся коней стоял невозмутимый Майтимо, так же не спешивший радоваться возвращению Тьелкормо, а, судя по нахмуренным бровям и плотно сжатым губам, так и вовсе собирался разразиться бесконечной тирадой, явно воспитательского характера.
Близнецы настороженно переводили взгляд с одного феаноринга на другого, ожидая развертывания крупномасштабных военных действий, в простонародье именуемый ссорой Первого и Третьего. Куруфин предупредительно и ненавязчиво держал напрягшегося Келегорма за плечи, готовый в любой миг сдерживать его гнев. Что ж, и ему придется пройти через укоряющую тираду старшенького, - подумал Атаринке, в душе костеря Нэльо за такую упрямую непримиримость. Можно подумать он сам никогда не совершал ошибок. Неужели сейчас все начнется по новой?
- С возвращением, - проговорил Маэдрос и слабо улыбнулся, - мы тебя ждали. – Нэльофинвэ решил повременить с душеспасительными беседами, а то и вовсе отложить их на неопределенный срок. Ни к чему было ворошить старые обиды и споры, тем более эльф надеялся, что хоть в Залах Мандоса его неугомонному братцу вправили мозги.
Тьелкормо рассмеялся и шутливо вздернул подбородок вверх, умышленно пародируя свое фирменное выражение лица «я-тут-самый-умный-а-кто-не-согласен-валите-в Ангбанд»
- Завидное многословие, а куда вы дели Кано? Нашего сладкоголосого менестреля?
- Он решил остаться дома и сочинить в меру героическую, но в основном обличающую балладу об одной занозе, несправедливо именующейся Прекраснейшим из нолдо – задумчиво протянул Морьо и ехидно хихикнул. – Так что по возвращении тебе придется ознакомиться с этим творением.
Келегорм взвыл и схватился за голову, представляя что, в своем эпосе сможет наплести Макалурэ, руководствуясь только ему одному известными принципами драматичности и печальности Песни.
- А может я все-таки обратно? Мы повидались и все такое… - договорить ему не дала увесистая затрещина Атаринке – зубы Охотника звонко клацкнули, и он, оскорблено насупясь, (Амбаруссы при виде этого действа совершенно непочтительно заржали) потер избитое место. – За что? – порой он совершенно забывал, что старше Куруфина на несколько лет. Пресловутое сходство брата и отца вводило таки в заблуждение.
- Меньше трепать будешь. – отрезал Куруфинвэ и зыркнул, на мгновенно притихших близнецов. – Вам не кажется, что мы несколько задержались на этой прогулке?
Тьелкормо взглянул на зеленые склоны Туны и согласно кивнул – пора было возвращаться…
Нэрданэль с террасы наблюдала за воссоединением своих сыновей, через несколько минут к ним присоединился, а скорей всего пришел, привлеченный криками в такое позднее время, и сам Феанор. При появлении отца, сад мгновенно погрузился в тишину, а из-за спин братьев медленно вышел светловолосый эльф.
Сердце женщины громко забилось – Мандос отпустил Тьелкормо!, а потом чутко замерло, когда нолдиэ затаив дыхание, следила за разговором супруга и сына. Турко стоял, склонив голову, и не осмеливаясь поднять глаза на старшего финвиона, будто страшась отцовского гнева за разбитую скульптуру. К горлу женщины подкатил комок, и она прикусила губу, чтобы не рассмеяться и не заплакать одновременно. О, Эру, неужели все и вправду все кончилось.
Феанор не проронив и слова, подошел к сыну и обнял его.
Свет Варды мягко освещал спящий Тирион - соловьи уже отпели свое и замолкли, ожидая когда с востока на небо выкатиться ярко-красный диск Анара, и уступая вахту рассветным певцам. Все нолдоры, ваниа, телери и синдары мирно спали и видели сны, когда на самой верхушке Туны раздалось громкое ржание коней и рев горнов. Возле дворца Феанора гарцевала самая дичайшая из охот Валинора, поджидавшая своего предводителя, который выводил из конюшен своего жеребца. Возле ног Тьелкормо скакали три огромные гончие, преданно взиравшие в лицо хозяина. Выражение которого было наредкость шкодное.
- ТЬЕЛКОРМО ТУРКАФИНВЭ!!!!! - шумная компания заткнулась на половине приветственных воплей, узрев на балконе дворца невыспавшегося, а потому на редкость мрачного Феанора, метавшего молнии в сторону своего сына.
- Да папа, - Келегорм мило улыбнулся родителю и вспрыгнул в седло. Куруфинвэ старший скрипнул зубами, да так, что собаки жалобно заскулили и прижались к земле.
- Вот только попробуй вернуться без добычи!