Не ждали-с?!

[by-deer-path]

Студия "ПФ-Ф-Ф" пдеставдяет

Название: Дориат. Альтернативная версия
Пейринг: Феаноринги (все), Диор Элухил, Келеборн, Галадриэль, Келебриан и ...
Саммари: Однажды автору пригрезилось "А если бы...". А вообще все началось с книги ГП №5, главы №29 фразы Фреда Уизли "Надеюсь, мы больше не увидимся". Писалось под настроение Диор-кака, но как водится, не удалось...
Предупреждение и владение: AU полное. Все Профессору, кусочек тете Ро. Авторское - бред и мечты.

бум-с

Они прибыли в Дориат тихим снежным днем, будто нарочито стремясь явиться под светлые очи Короля еще до полудня – стяги с восьмиконечной звездой горделиво реяли в чистом морозном воздухе, сияя золотым шитьем под яркими солнечными лучами. Семеро лордов из Валинора, принцы Первого дома, феанорионы – те, кем привыкли восхищаться в независимости от поступков, те, кем иногда пугают непослушных детей, те… список гигантский, но важно другое. Сегодня, наверное, впервые за свою долгую жизнь, они пришли в качестве просителей.

Тронный зал Менегрота сияет красками и величием, стремясь повергнуть любого гостя в шок – точеные колоннады, словно убраны в невидимые футляры из горного хрусталя и переливающейся слюды отражают солнечный свет, пробивающийся сквозь окна. Хитроумные светильники гномьей работы, которых будто бы и нет на мраморных стенах, сияют, словно звезды самой Варды. И невозмутимые широкоплечие стражи, которых можно спутать с мраморными статуями – ни единого движения грудной клетки или глаз, они бесстрастны и готовы ко всему. Это не дань красоте – это демонстрация силы.
«Пусть не думают, что Дориат покорно падет перед ними на колени» - усмехается Элухил, невольно касаясь тяжелой цепи Наугламира, покоившегося на груди, - «и будет просить о милости у пришлых нолдо!» - опустив взгляд на руку, вроде бы против воли стиснувшую сияющий алмаз, Диор невольно нахмурился.
- Ваше величество, посольство лорда Маэдроса прибыло. – подал голос слуга, мгновение назад открывший дверь залы.
- Пусти их, - величественно откинув полу плаща, велел Диор, косясь на пустое кресло сбоку. «Нимлот решила не приходить, ну что же, да будет так. Ее мудрые советы сегодня все равно не понадобятся, хватит одного Келеборна» - хотя внук Эллу Тингола и так прекрасно знал, что и как ему говорить, независимо от чужого мнения.

Двери беззвучно распахнулись и перед взглядом Короля и его ближайших советников появились принцы нолдо – семеро, схожих внешностью, но разнящиеся характерами. Но синие глаза Аранела выискивают только тех, двоих… Светловолосого, и этим резко выделяющегося из ряда остальных воинов, надменного и пытавшегося силой удержать его мать в Наргортронде. Келегорма. И того другого, потворствовавшего ему, предательски напавшего на отца со спины – Куруфина. Где эти гордецы, уверенные в своей безнаказанности? Где те, кого Камлост безмолвно завещал сыну ненавидеть всем сердцем?! Где…
Вот они, спокойные, со сдержанным любопытством оглядывающие роскошь Тысячи Пещер – взгляд одного скользит по вычурной ковке, другой оглядывает вооружение стражей, будто бы только за этим они и пришли сегодня. Диор бы и дальше сверлил их тяжелым взглядом, но этикет требовал обратить внимание на предводителя.
Тяжелая огненно-рыжая коса, в которую вплетена тонкая черная лента, сдержанно, если не сказать скромно, расшитая рубаха, теплый плащ скрывает изувеченную руку – отчего-то Элухилу сложно сосредоточить свое внимание на старшем феанорионе, оценить внешний облик в целом. Взгляд почти против воли устремляется поверх его плеча, выхватывает движение светловолосой головы, склонившейся к ухмылявшемуся и слишком смуглому, слишком взлохмаченному и коротко, даже небрежно остриженному, спутнику. Карантир – Эру, и он считается принцем?! Да он скорей похож на смертного мальчишку, чем на отпрыска Феанора!
Оперев левую руку на резной подлокотник трона, Диор все-таки сделал над собой усилие и обратил внимание на терпеливо замершего Маэдроса, снисходительно при этом улыбаясь.
- Что же привело вас сюда, достойные сыновья Феанора? – голос синдара тек глубокой и полноводной рекой, милостиво омывая всех собравшихся в тронном зале – от Диора не утаилось, как вздрогнул Келеборн, как он обменялся встревоженными взглядами со своей супругой, стоявшей неподалеку. Пускай считают, что он играет с огнем, оскорбляет долгожителей этого подлунного мира, питает к ним безосновательную злобу. Пусть. Ему все равно.
- Мы пришли к тебе, Диор Элухил, с просьбой – надо же и никто из его родни и спутников не дернулся, желая ввернуть свое слово, желая заменить это унизительное слово. Или это тщательно отрепетированное представление?
- С просьбой? – эхом отозвался Король, усмехаясь более явственно, - И с какой же?
- Мы просим тебя позволить нам исполнить обещание данное отцу. – спокойно и с допустимой толикой грусти ответил Маэдрос. «Нет, все не так! Не могли же они совсем утратить гордость, растеряв большую часть своих земель?! Что сделалось с этими записными гордецами?!»
- И как же я могу помочь вам? – выдавил, наконец, Диор, пытливо вглядываясь в спокойные, если не сказать усталые, серые глаза. «Теперь-то ошибиться невозможно».
- Отдай нам Сильмарил, - вот и все, слово сказано, круг замкнут.

Такую черту характера, как гордость, если не сказать чрезмерную горделивость очень трудно изжить из себя, почти невозможно заглушить её возмущенный ропот, когда сознательно, шаг за шагом спускаешься с возведенного постамента. Но что значит уязвленное самолюбие по сравнению с безграничной тоской, с усталостью или даже с обреченностью? Наверное, ничего, но для нас семерых – гордость это неотделимое понятие, это наша сила, наша слабость…
- Нам пора собираться – рыжеволосый нолдо кивнул головой, но с места не двинулся, словно дожидаясь досадливого окрика или даже тычка. Но подошедший со спины Маглор только опустил ладонь на плечо старшего брата и промолчал, осматривая представшее его взору безобразие, в равной степени учиненное ветром, снегом и глубокой задумчивостью эльфа.
- То есть ты считаешь, что лорду Химринга стоит предстать перед синдарами именно в таком виде? – осведомился он.
- А что там такое? – Маэдрос приподнял голову, пытаясь оценить масштаб урона.
- Ну, если пару веток добавить, то впору сороке гнездо вить, - невозмутимо проговорил менестрель, - Если тебе плевать на свой внешний вид…
- Все-все только перестань меня воспитывать, - взмолился старший феанорион, - Делай все что хочешь, только не это.
Маглор, слегка пожав плечами, вытащил заранее заготовленные гребень да ленту, которые припас справедливо догадываясь, что старший будет в растрепанных чувствах. Да и сам песнопевец не знал, куда себя деть – на лютню в кои-то веки стало тошно смотреть, к остальным особо не привяжешься, не желая разрушить и без того шаткое спокойствие. Страшно детям Феанаро, чего тут таить.
Тонкие пальцы неунывающего менестреля быстро и безболезненно сладили с водопадами рыжих прядей, сотворив из них скромную и удобную косу. Удовлетворенный менестрель присел на поваленное дерево, возле брата, мечтательно вглядываясь за горизонт.
Маэдрос исподволь следил за одухотворенным лицом родича, но ничего не говорил, поскольку все и так решено.
- О чем думаешь, большой брат?
Мне страшно. – до одури, так как не было никогда в жизни, когда самым простым и легким кажется лишь одно – сбежать покуда есть возможность, сбежать, скрыться и забыть… А с другой стороны – опостылело все, сил нет никаких больше, уже вся ярость, вся злоба прогорела и нам всем отчаянно хочется лишь одного. Покоя.
Столько всего сказано за последние дни, поэтому Маэдрос Высокий не стал затевать очередной тяжелый разговор.
- Хочу чтобы все наконец закончилось , - проговорил он, поднимаясь. – Созывай всех.
«Ты просто поверь в нас. Поверь хоть раз в жизни и позволь помочь!» - эти слова придавали уверенность и силу. Как тогда, в белокаменном Тирионе они были вместе и едины. Теперь, здесь. У последней черты.

Взгляд Диора заметался по невозмутимым лицам принцев, выискивая хоть один признак недовольства или скрытой неприязни, но тщетно. Феанорионы были подобны незыблемой и однородной скале, об которую разбивался любой ураганный порыв. Они ждали.
- Такое решение трудно принять, Маэдрос Высокий. Мне нужно время. – нолдо чуть склонил голову, принимая такой ответ. «Какая выдержка, будто он готов ждать до конца эпох» - пальцы Короля впились в подлокотник, но вмешался Келеборн, и посольство поспешили со всеми почестями устроить в лучших гостевых покоях дворца.
Откинувшись на спинку трона, Элухил прикрыл глаза, чтобы спустя несколько мгновений оказаться под шквальным огнем придирок своего учителя и советника. Статный синда, с ужасом взирал на улыбавшегося Диора, не трудившегося при этом прислушаться в истины, которые Келеборн пытался до него донести. Мальчишка не понимал, что ссориться с нолдо ни в коем случае нельзя. По крайней мере, так открыто. И беспочвенно.
- Ты выглядишь, как щенок попусту лающий на цепного пса, - не выдержал, наконец, галадонион и осекся, заметив, как изменилось лицо воспитанника.
- Пса? Да будет так, дядя. Келегорм будет первым!

«Поговорить с каждым в одиночку, вызнать, что на самом деле они хотят получить и чем поступиться! А о взрывном характере прекраснейшего охотника знает каждый – он не сможет сдержаться. Одна промашка – этого мне достаточно» - Диор придирчиво осмотрел предложенный слугой камзол, готовясь к визиту со всем чаянием и осмотрительностью.
Третий феанорион был его личным врагом и Элухил был готов повергнуть его в шок с самого начала. Чтобы доказать, тогда мать выбрала достойнейшего.
Найти Келегорма в собственном дворце оказалось непростой задачей – Охотник вежливо отказался от посещения псарни и конюшен, выбрав для начала знаменитые террасы и несколько запустевшие после ухода майэ сады. Где, к своему удивлению встретился с кузиной и ее дочерью – серебристый смех Келебриан и подсказал Элухилу, куда идти.
Развеселившаяся дева мгновенно заалела и, быстро поклонившись Королю, убежала из беседки, оставив в ней мать и одного из обретенных родичей. От взгляда Диора не укрылось, как она тепло улыбалась Келегорму и до последнего не отпускала его руки. Галадриэль ободряюще коснулась плеча нолдо и удалилась следом за дочерью – Аранел же был удостоен царственного кивка, говорившего о скрытом недовольстве нолдиэ. «Как же, пошел против мужа, да еще с братом помешал договорить» - хмыкнул про себя эльф, мимолетно нахмурившись. Но сделал над собой усилие и вошел в беседку, чтобы уже там придирчиво оглядеть задумавшегося «гостя».
Небрежно распущенные светлые волосы, затуманенные серые глаза, провожавшие прямую спину Нэрвен, и пальцы, в которых был зажат небесно-синий колокольчик. «Мамин цветок» - невольно изумился Диор, не решаясь, однако, спросить напрямую. Феанорион сам подал голос, оказавшийся неожиданно сухим и надломленным, выбивавшийся из общего мечтательного образа.
- А она изменилась. Мало кто мог представить Артанис такой – с семьей, одомашненную что ли, - тонкие губы искривились в грустной улыбке, тенью набежавшей на лицо нолдо - все думали, что она до конца жизни будет спорить и настаивать. А, поди, ж ты, нашелся. – Келегорм неуловимо подобрался и чуть повернул голову к обомлевшему собеседнику.
- Я знаю, зачем ты пришел, Элухил. Но все было сказано старшим братом – мы просим тебя. Позволь нам уйти.

Диор метался по своим покоям не в силах найти объяснения словам и поступкам Охотника – из головы не шло черты лица последнего, непривычно смягченные, будто бы потерявшие свою резкость. Так просто не может быть! Он не должен быть таким! Он… он, он же всегда был вспыльчивым, яростным и никогда бы не стал слушаться старшего родича! Полностью ему подчиняться. Отец же рассказывал, Келегорм всегда был вожаком, он вел за собой Куруфина и верных воинов, а те были и рады служить, как последние шавки. А теперь?! будто жалеет о чем-то, будто завидует Галадриэли, что смогла найти свое место и счастье, пусть даже в чужом краю, пусть даже наперекор всем устоям и заветам, не велевшим деве обручаться без согласия отца.
В глазах Келегорма явственно читался вопрос – А суждено ли мне найти покой?

На троицу младших принцев, Диор самым возмутительным образом наткнулся в библиотеке своего деда – близнецы, сидя плечом к плечу и склонив головы над книгой, внимательно вчитывались в незнакомые руны синдарина. В то время как стоявший к ним спиной, Карантир неотрывно смотрел в узкое стрельчатое окно и… изредка поправлял сбивавшихся братьев.
На появление Короля феанорионы отреагировали спокойно – Амбаруссы одновременно поднялись и поклонились, а их старший брат соизволил даже кривовато улыбнуться. «Видимо, слишком явно было заметно изумление при виде такой идиллии» - зло подумал Элухил, тем не менее, проходя в комнату и бросая молниеносный взгляд на обложку книги.
- Странный выбор, - проронил он, устраиваясь в кресле и выжидательно посмотрел на ближайшего к нему рыжего, готовясь выслушать пространное объяснение. Которое ему не замедлил дать молчаливый Карантир.
- Даже Макал.. Маглор признал Даэрона гением стихосложения, а это многого стоит. Мои братья наткнулись на черновики некоторых песен еще в Таргелионе, но, к сожалению, им этого было мало – близнецы ухмыльнулись и вновь уткнулись в книгу.
- Но как… Даэрон Песнопевец давно погиб. – лицо Карантира омрачилось на какое-то мгновение.
- Каюсь, судьба его мне не известна, но он долгое время жил в моих землях, после того как покинул Потаенное Королевство. Душа Даэрона была некогда объята пламенем безответного чувства, в котором и сгорела дотла.
- Мы пытались убедить его остаться – подал голос один из близнецов – они оба смотрели на Диора с такой скорбью и печалью, что Элухил невольно ужаснулся тому, что могло произойти с несчастным влюбленным, раз Амбаруссы до сих пор так переживают. И помнят.
- Однажды он не проснулся, - проговорил второй, - его фэа ушла в Мандос и обрела долгожданный покой.

Король Дориата смотрел на бьющееся в агонии пламя и машинально поглаживал холодные, отказывающиеся принимать тепло его пальцев, грани камня. Сильмарил не жег – значит, он прав? Драгоценность принадлежит ему по всем законам, но Эру всеблагой, отчего же ему так тошно?!
Из небытия возникает недовольно нахмуренное лицо наставника, когда на праздничном ужине Диор Элухил дал наконец свой ответ на просьбу Маэдроса Высокого. Все присутствовавшие видели, как лишились цвета лица отпрысков Феанора – старший феанорион бесшумно поднялся и вышел вон из зала. Следом за ним, так же бесшумно исчезли еще шесть теней.
Брошенные от порога слова Куруфина сухим, непримиримым стуком неукротимого камнепада
- Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

Лица придворных и домочадцев потеряли четкость и цвета – им не было места в мыслях Аранела в этот момент. Когда чудовищная по силе своей гордыня сошлась в смертном бою с не менее могущественным стыдом. Что и кому он доказал? Кого он убедил в своей правоте, а кого наоборот оттолкнул? Что он получил, что потерял?
- Почему так? – прошептал король, закрывая глаза ладонью – Почему победа настолько горька… - сверкание реликвии больше не манило его. Оно стало слишком бездушным, слишком идеальным и, чересчур… неземным.
- Тебе нет места здесь! Ни тебе, ни подобным! – яростно прошептал он, выскакивая вон.

Стяги с восьмиконечной звездой спорили по цвету с нарастающим зимним вечером - отряд располагался на ночевку, в непривычной тишине ставя шатры и разводя костры. Все чувствовали какую-то странную тревогу, и страшились пробудить силы, клубившиеся вокруг, благодаря которым туман и ветви деревьев представали неведомыми чудищами. Пусть волшебство ушло из Дориата, но оно так долго жило здесь, что воинам Запада было страшно, как детям, без спросу забравшимся в чужой сад среди ночи. Так же необоснованно и необъяснимо.
В шатре, где собрались принцы Первого дома, царила такая же вязкая и тревожная тишина, которую никто не решался разрушить. Неловким ли словом, неуместным ли движением – феанорионы замерли, стараясь лишний раз не смотреть друг на друга, прокручивая в голове одну, общую на всех мысль – теперь все кончено.
Неясный шум, донесшийся из лагеря, заставил Маэдроса вскинуть голову, в следующий момент незнакомый эльф откинул полог шатра и почтительно склонился перед пришлыми лордами. Зеленые одежды посла контрастировали с серо-черным облачением мелькавших в появившемся просвете воинов, усмирявших взмыленного коня. Синда едва успел перевести дух, перед тем, как заговорить.
- Мой Король, Диор Элухил велел передать это вам, лорд Маэдрос, - он протянул сверток и не дожидаясь ответа вышел вон.
- Если это вызов, - глухо и бесцветно проговорил кто-то из троицы, но осекся стоило старшему принцу развернуть холстину. Брызнул яркий, сравнимый по чистоте лищь со звездами, свет. Свет Сильмарила. Он лежал на ладони Майтимо Нэльофинвэ и не жег руки.
- Мы идем домой, проговорил он, смыкая пальцы и поднимая глаза на остальных. – Домой.

Стоило только незнакомым кораблям причалить к Альквалондэ, как эта странная новость всколыхнула город тэлеро. Весть летела пред сошедшими на землю, передаваемая если не быстроногими мальчишками или заполошно лающими псами, то самим ветром. Или подчиненными ему птицами.
Они шли по склону Туны, ведя коней под уздцы, не отвечая на удивленные оклики, не разговаривая друг с другом. Бесшумно и беззвучно.
Бесцветные, пыльно-серые одеяния выделялись на фоне буйного разноцветья, как выделялись бы призраки на фоне жизни.
Плакали матери, не нашедшие в рядах статных воинов своих когда-то отпущенных в Эндорэ сыновей, плакали жены, не дозвавшиеся мужей, плакали сестры, глядя в потухшие глаза шедших по дороге братьев, которые не могли до сих пор вернуться.
Сам Король вышел к воротам Тириона, но не суждено ему было встретить своих детей. Даже племянники, некогда казавшиеся утерянными навсегда, не поднялись к нему, пройдя под стенами города, направляясь к Кругу судеб. Где их уже ждали.
Пал на колени Майтимо Нэльофинвэ, склонив голову пред Манвэ Сулимо, продолжили его движения остальные феанорионы и спутники их. Долго молчали Силы и была тишина эта осияна почти забытым светом Звездного Камня. Пока не поднялась со своего трона Варда Гилтониэль и ласково, по-матерински погладила рыжую макушку замершего принца
- Валар рады, что вы наконец вернулись домой, заблудившиеся дети Первого Дома. Мы рады, что творения вашего отца займет, наконец причитающееся своей красоте место. Клятва не властна более над вами и над теми, кто давно ушел. – алмаз поднялся с рук Элберет и воссиял в ярко-синем, бескрайнем небе.
- Да будет так.