Гончими псами летим через ночь по следу своих утрат. Путь безнадежен, но так суждено – мы знаем об этом, брат... ©
В этом году мое участие в БПВ было почти внезапным - я долго ходила вокруг баннера приглянувшейся команды, проникаясь самой идеей их свободы. И принципиально малой привязанностью к строгому канону. Два персонажа из пяти вовсе потерялись на страницах Профессора. Мда.
Ниже будут приведены мои тексты. И даже один кроссовер-пьеса признанный народом диким гумусом и отбросом литературы. Допустим, возможно заимствование было грубоватым, но в целом ... мне понравилось хд Во всяком случае, я написала этот текст за 40 минут до закрытия этапа.
Иными словами, в этом году и в этой команде я была главным специалистом по Радагасту. И вам судить, успешно или нет)))
Название: Лесовик
Задание: Сказка
Размер: 1215 слов
Жанр/категория: джен
Рейтинг: G
Персонажи: лесные обитатели, эльф
В темно-страшном лесу, лежавшем далеко-далеко на западе большой-пребольшой земли темнело так рано, что казалось, будто солнце вовсе не задерживает на нем свой взгляд. Даже на макушках самых высоких сосен. И тем более на крошечной скособоченной избушке, до которой попросту не добирались вездесущие лучи.
В этом лесу водились самые страшные звери, дикие и опасные хотя бы потому, что некому было их пугать. А уж из-за их леденящего кровь воя, даже самые смелые путешественники предпочитали сторониться вовек нехоженых троп и непроходимых буреломов.
И поэтому Лесовику, обитающему в маленьком неказистом домике, было ужасно скучно. От нечего делать, он даже нанизывал опавшие листья на тонкие ниточки и привязывал обратно к облысевшим веточкам, не собираясь соглашаться с наступлением унылой и бесконечно грустной осени. Не бывать этому – раз есть листва, значит, скоро будут цветы, а то и нового урожая диких яблок можно дождаться. Как раз к зиме и перелому года. А то старые он давным-давно уже съел да раздал вечно голодным ежам.
А еще нужно было проверять бобриные хатки, пересчитывать вылупившихся птенцов, да отваживать от слишком уж шумных гнездовищ раздосадованных куниц и хорей, безуспешно пытавшихся сладить с собственным неугомонным молодняком. Одни хлопоты, одни заботы, даже баньку толком не истопишь.
Поэтому-то однажды по-осеннему промозглым, но все еще летним вечером, Лесовик устало вздыхал, заливая горячей водой подсушенные мяту и шиповник и намереваясь хоть раз лечь спать пораньше. Как вдруг из лесу, из самой темной-претемной чащобы послышался отдаленный, еле различимый зов.
— Ау-у-у-у-у-у! — кричал кто-то.
— Ничего не слышу, — зевнул Лесовик, зябко кутаясь в лоскутный плед и дуя на исходящую паром чашку. — Опять зайцы играют в прятки.
— Ау-у-у-у-у-у! — но зов повторился, и в тонком голоске звучал неподдельный страх. И отчаянье потерявшегося детеныша.
Лесовик посмотрел на танцующий в печи огонь, не к месту вспомнил, как вожак волчьей стаи хвастался подрастающими охотниками, да и ночь близилась, а эти вопли могли разбудить даже самого тугоухого медведя... Бегай потом за тем, успокаивай, укладывай заново в берлогу.
— Порядку нет, да пригляду! — проворчал старик, открывая покосившуюся дверь и задумчиво постукивая посохом по облепленному мхом крыльцу. С просвечивающей звездами крыши посыпались крохотные светляки, сверкающие приглушенным гнилушечным светом. Коварным манком в болотистые топи для несведущих. Путеводным светом во мраке для хранителя. Да и о корни старых елей и дубов сложно запнуться даже при таком неровном свете. Все равно придется.
Шумливый непоседа обнаружился под кустом, поодаль от избушки. Он сидел нахохлившись и всхлипывал, размазывая по мордочке сопли и слезы.
— Ты кто? — Лесовик наклонил голову и ткнул детеныша концом палки, всерьез недоумевая, что за звереныш пережидает дождь под таким ненадежным убежищем. – Кролик? Или белка? Обычно только они плачут под кустами ежевики.
— Я не б-белка, я Рилвэн, — хрипло отозвался неведомый, зыркая на старика исподлобья.
— Не знаю таких. Может все-таки кролик? Тебя тут мама оставила?
— Н-нет, я просто з-за-заблудился, — пробурчал звереныш, пряча нос в коленки, и добавил едва слышно. — От папы убежал.
— Хм, хм, хм, какая странная история, — удивился Лесовик, опираясь на посох, и задумчиво снимая пучок травы с рукава. Озадаченно покосился на появившиеся корешки и протянул находку подкустовому обитателю. — На, вот, посади. Нечего губить живое запросто так.
Рилвэн неуверенно покосился на влажную землю под своими ногами.
— Смелее, смелее, — подбодрил его Лесовик. — Учись быть благодарным за добро. И чтить природу.
— Вы же Радагаст, да? — эльфенок расковырял иглицу и кое-как прикопал растение, — Хранитель лесов и животных?
— Меня нарекли Айвендилом, глупая ты белка, — раздраженно пристукнул посохом Лесовик, — И не тебе придумывать мне новое прозвище. Все, поднимайся, погостил и будет.
— Но мне про вас рассказывал отец! — Рилвэн вскочил на ноги и поспешил вслед за странным чужаком, хватаясь за край потрепанного одеяния, казавшегося куском поднятого лесного дерна. От мягкой кожи, подбитой неведомым густым мехом, исходил тяжелый запах по-весеннему раскрывшейся земли. Мальчик вдохнул этот аромат и задрожал, преисполненный странного волнения. Старые истории, рассказываемые отцом, всколыхнулись в его памяти и практически ожили.
— И что же? Например то, что мой удел следить за судьбой всех кэлвар и олвар? И врачевать раны от ваших бесконечных войн?
— Что вы храните наш край от Тьмы, — вполголоса пробормотал эльфенок. — Следите за соблюдением законов Валар.
— Ты путаешь меня с братом, глупая белка, — Лесовик ссутулился, словно на его плечи легла непомерная ноша, — это Олорин любит вмешиваться в ваши дрязги. Когда-то он пытался вразумить даже Пламенных, но его нос быстро стал крючковатым, поэтому-то он отступился от них. Впрочем, ты даже не помнишь о ком я говорю, неразумное создание. Скоротечен ваш век и память коротка.
— Неправда!
— Раз заблудился в родном лесу, — не расслышал Лесовик, отодвигая колючую еловую лапу со своего пути. Вдалеке послышался какой-то неразборчивый шум, больше всего напоминавший собачий лай и разноголосую перекличку. — Своевольно сошел с указанной отцом тропы, не так ли? — мальчик потупился, не зная, что ответить.
— Гляди-ка, а тебя все-таки ищут, бельчонок Рилвэн, — усмехнулся старик и хлопнул эльфенка по плечу. — Но не найдут. Лучшие гончие вовек не возьмут твоего следа, потому что лес не отдает своих даров. А ты, — Лесовик наставил палец на нос притихшего детеныш, — подарил себя. Хоть и неосознанно.
— Н-но, что я должен сделать? — Рилвэн поежился, охваченный дурными предчувствиями
— Добро, глупый бельчонок, не думаешь ли платить кровью? — Лесовик усмехнулся и отошел в сторону, скрылся в тенях. — Оглядись вокруг, открой свое сердце. И отринь себялюбие.
Эльфенок помялся, не веря странным словам. Он любил своего отца и маму, у него было много друзей и даже кот-мурлыка, которого он ни разу не обижал. С чего ему открывать для чего-то сердце. Кому может быть нужна помощь в этой чащобе как не ему самому?
Тут в траве неподалеку раздалось странное копошение и сиплый клекот. Рилвэн обернулся, прищурился и почти сразу увидел птенца. Должно быть совенок вывалился из дупла и пытался позвать на помощь улетевших родителей. Эльфенок переступил на месте и, бросив взгляд в сторону, где пропал Хранитель, осторожно приблизился к птенцу и взял его в руки. Пальцами ощущая быстрое биение сердца, острые коготки впились в ладони.
— Потерпи немного, сейчас, — пробормотал он, бесстрашно ставя ногу на нижнюю еловую ветвь. Изрядно испачкавшись в смоле и уколовшись об сотню иголок, подтянулся повыше, неловко запихивая свою ношу за пазуху. Так было сподручнее.
Совиное дупло он почти просмотрел, стараясь не прижиматься сильно к морщинистому стволу, хоть руки и ноги уже дрожали от усталости. Но звонкий писк, в ответ на который пригревшийся птенец завозился и несколько раз клюнул спасителя в живот, помог. Довольно посмеиваясь над копошащимися неказистыми комочками, Рилвэн отвел взгляд и застыл, смотря глаза в глаза с огромной пятнистой неясытью, беззвучно сидевшей неподалеку. Мать беспокойных совят угрожающе ухнула на чужака, так что эльфенок чуть было не свалился, но нападать не стала.
— Я не причинил им зла, — пролепетал Рилвэн осторожно спускаясь на нижнюю лапу. — Честно. Но вам стоило за ними следить.
Сова взъерошилась, став раза в два больше и сверкнула своими желтыми глазами, внезапно взлетая. Мальчик вскрикнул и потерял равновесие, спасая лицо от острых когтей и тяжелых крыльев, которыми неясыть пыталась его ударить. Иголки впились в его спину и промялись, расступаясь под его весом и падая вслед. Во тьму.
— Рилвэн! Рилвэн! Проснись, наказание моей жизни! — отец беспощадно тряс мальчика за плечи, а тот бурчал и пытался оттолкнуть назойливого родителя, мешавшего ему досматривать сон. — Разве можно спать в лесу?!
— А? Что? — эльфенка словно бы подбросило вверх, он ошалело оглянулся, понимая что чудом остался жив. А более того, что его нашли, несмотря на посулы старика!
— Неразумное дитя решило узнать получше древний лес, — пробормотал Айвендил, исподволь следивший за счастливым воссоединением, — но и забывать о мире, лежащем за околицей не стоит. — Лесовик посмотрел на занимающееся рассветом небо и подумал, что стоит наведаться во владения своего старшего мудрого брата.
Но это будет другая история.
Название: Дракон
Задание: Пьеса
Размер: ~1200 слов
Жанр/категория: джен, ретеллинг
Рейтинг: G
Персонажи: волшебники, дракон
Действующие лица:
Алатар
Палландо
Айвендил
Олорин
Дракон
Алатар (входит, оглядывается, зовет): Хозяин! Хозяйка! Есть кто живой?
Палландо (входит следом, смахивая с плаща грязь): Никого… Пустой дом, распахнутые двери. Только кони беснуются, чуя грозу. (Садится, приглядывается в сторону камина, в неясные тени.) Но чу, неужели из под сени леса к нам вышел дикий Айвендил, не сведущий в уюте?
Айвендил: Меня здесь нет.
Алатар: Отчего же, позвольте узнать?
Айвендил: Когда вокруг собираются тучи, а тебе тепло и мягко, мудрее дремать и помалкивать, мой милейший друг.
Палландо: Ну, а где же все-таки хозяева этого дома?
Айвендил: Они ушли, к моему великому удовольствию.
Палландо: Ты перестал любить людей?
Айвендил: Отнюдь, я забочусь о них каждый день и каждым своим вздохом, но они становятся невыносимыми, когда им грозит огромное горе. Я отдыхаю душой только в лесах, здесь же моя вахта, мой долг
Алатар: Так им грозит беда? И Ты молчишь?
Айвендил (кутается в потрепанный плащ): Молчу.
Алатар: Почему?
Айвендил: Когда тебе тепло и мягко, мудрее дремать и помалкивать, чем копаться в неприятном будущем. Так то!
Палландо: Айвендил, ты меня пугаешь. В кухне так уютно, так заботливо разведен огонь в очаге. Я просто не хочу верить, что этому милому, просторному дому грозит беда. Айвендил! Что здесь случилось? Отвечай же мне! Ну же!
Айвендил: Дайте мне забыться, непостоянный прохожий.
Олорин (раздраженно захлопывает за собой дверь, обводит взглядом собравшихся): Дрянная погода и дрянные события свели нас вместе, не так ли добрые друзья мои?
Алатар и Палландо (изумленно и в один голос): Олорин, наш потерянный брат, слухи доносили, что ты уже умер!
Олорин (отмахивается): Вы же меня знаете. Я человек до того легкий, что меня, как пушинку, носит по всему свету. И я очень легко вмешиваюсь в чужие дела. Я был из-за этого девятнадцать раз ранен легко, пять раз тяжело и три раза смертельно. Но я жив до сих пор, потому что я не только легок, как пушинка, а еще и упрям, как осел. Говори же, Айвендил, что тут случилось. А вдруг я спасу твоих хозяев? Со мною это бывало. Ну? Да ну же! Что случилось здесь?!
Айвендил: Дракон.
Палландо: Я думал они мертвы!
Олорин (раскуривая трубку): Слухи сильно преувеличены. Я знаю как минимум троих, которые живы до сих пор. Но никогда прежде они не оставляли после себя деревни целыми.
Айвендил: И больше я не скажу ни слова.
Алатар: Скажи нам хоть — откуда он здесь взялся?!
Айвендил: Вот уж скоро четыре месяца, как в этих местах поселился дракон.
Палландо: Прелестно! Сколько у него голов?
Айвендил (с недоумением): Одна
Олорин: Порядочно. А лап?
Айвендил: Четыре.
Олорин: Ну, это терпимо. С когтями?
Айвендил: Да. Пять когтей на каждой лапе. Каждый коготь с олений рог.
Олорин: Серьезно? И острые у него когти?
Айвендил: Как ножи.
Олорин: Так. Ну а пламя выдыхает?
Айвендил: Да.
Олорин: Настоящее?
Айвендил: Леса горят и тлеют пастбища
Олорин: Ага. В чешуе он?
Айвендил: В чешуе.
Олорин: И, небось, крепкая чешуя-то?
Айвендил: Основательная. Вы будете драться с ним?
Олорин (скрываясь за клубами дыма): Посмотрим.
Айвендил: Умоляю вас, храбрые друзья — вызовите его на бой. Он, конечно, не убьет вас сразу, но пока суд да дело, случайно или чудом, так или сяк, не тем, так этим, может быть, как-нибудь, а вдруг и вы его убьете.
Палландо (язвительно): Спасибо, Айвендил.
Айвендил (встрепенувшись): Идет
Алатар: Что случилось?
Айвендил: Он идет.
Распахивается дверь. Пауза. И вот не спеша в комнату входит пожилой, но крепкий, сухощавый человек, в белоснежных одеждах. Он широко улыбается. Вообще обращение его, не лишено некоторой приятности.
Человек: Здорово вам, перекати-поле. И тебе привет седая доходяга! Кто пришел тебя навестить?
Айвендил (отводя глаза): Мои добрые друзья.
Человек: Кто? Скажи толком, не юли.
Айвендил: Это странники, путешествующие мудрецы!
Человек: Хорошо. Эй ты, в сером! Что ты не смотришь на меня? Чего ты уставился на дверь?
Олорин: Я жду, когда войдет дракон.
Человек: Ха-ха! Я — дракон.
Палландо:. Вы? Но нам говорили, что у вас когти, пламя и четыре лапы!
Дракон: Все врут, преувеличивают. (задумчиво смотрит на свои заостренные ногти) Или наоборот недоговаривают.
Айвендил (чуть оправдываясь): Господин дракон так давно живет среди людей, что иногда сам превращается в человека и заходит сюда в гости по-дружески.
Дракон: Да. Мы воистину друзья, дорогой мой дикарь. Каждому из вас я даже более чем просто друг. Я друг вашего детства. Черт! Непрошеная слеза. Ха-ха! Приезжие таращат глаза. Не ожидали от меня таких чувств? Ну? Отвечайте!
Палландо: Я вызываю тебя на бой, слышишь ты, дракон!
Дракон молчит, побагровев.
Алатар (вскакивая на ноги): И вызываю тебя, подлый лжец, слышишь?
Раздается оглушительный, страшный, тройной рев. Несмотря на мощь этого рева, от которого стены дрожат, он не лишен некоторой музыкальности. Ничего человеческого в этом реве нет. Это ревет Дракон.
Дракон (внезапно оборвав рев. Спокойно) Дураки. Ну? (поворачивается к молчащему Олорину) Чего молчишь? Страшно?
Олорин. Нет.
Дракон: Нет? Хорошо же. (Делает легкое движение плечами и вдруг по его белому одеянию начинает струится радужное сияние, от которого слепит глаза)
Айвендил (незаметно выбрался из кресла и присоединился к замершим Алатару и Палландо): Не удивляйтесь, он позабыл свои первоначальные цвета и меняет их теперь, когда пожелает.
Дракон (негромким суховатым голосом): А ты не изменился Олорин. Что же, я принимаю ваш вызов. И ваш, странствующие мудрецы — те же бродяги. Вас давно пора уничтожить.
Палландо: Не удастся!
Дракон (устало): Я уничтожил многих: восемьсот девять эльфийских витязей, девятьсот пять людей неизвестного племени, сверх того, шесть армий и пять мятежных толп. Что мне три старика и один трус? Вы чужие здесь, на этих землях, а мы с жалкими людишками давно научились понимать друг друга. Вам предстоит бесславная гибель. Понимаете?
Алатар. Нет.
Дракон (еще более устало): Я вижу, что вы решительны по-прежнему?
Палландо: Даже больше.
Дракон: Вы — достойные противники. Но глупые. Я не буду воевать с вами всерьез.
Айвендил (приободрившись и осмелев): Отлично!
Дракон: Это значит, что я убью вас немедленно. Сейчас. Здесь. Всех.
Пламя вырывается из камина, взмывая вверх, обнимая потолок и стены. Странники кричат что-то на непонятном языке, пытаясь усмирить огонь. Дракон смотрит на происходящее со скукой. Играючи отмахивается от Олорина, обнажившего меч, доселе спрятанный под полами серого плаща. Айвендил пытается открыть окна или двери, обжигает пальцы об металлические рукояти и падает на пол, пропадая из виду.
Дракон: Ах, как же обидно, что все кончится именно так. (Щелкает пальцами и неведомая сила вздымает Олорина наверх и швыряет на Алатара и Палландо, успевших потерять сознания от удушливого дыма.) Жаль, что вы так и не поняли истинного замысла: эти создания - и смертные, и бессмертные - повезут любого, у кого будут в руках вожжи. Глупо играть в благородство, когда его никто не поймет. Глупо исправлять их ошибки – нудная работа, хуже вышивания. Лучше взять дело в свои руки и выправить все, как должно. Этим созданиям нужен дракон. Или они создадут его сами.
Айвендил (поднимается с пола за его спиной, сжимает в руках кочергу): Значит, придется убить еще не одного дракона! (Бьет Дракона по затылку, у того подламываются ноги и он падает замертво, раскинув руки в постепенно темнеющих одеждах) И с вами придется повозиться (несильно пинает стонущих братьев, с трудом выволакивая их за порог догорающего трактира) Будем терпеливы, уж поверьте, господин дракон. Всю сорную траву удалим осторожно, чтобы не повредить здоровые корни. Если вдуматься, люди, в сущности, и заслуживают тщательного ухода.
(Гул, шум, свист, падает занавес).
Название: Крыса
Задание: Персонаж
Размер: 686 слов
Жанр/категория: джен, кроссовер
Рейтинг: G
Персонажи: Шарку, Грима и совсем неожиданные гости
Предупреждение: кроссовер с *спойлер*с книгами Терри Пратчетта
Неказистое обтянутое кожей кресло, сотворенное хоббитом для хоббита, надсадно скрипнуло, принимая в свои жестковатые объятия усталое тело некогда могущественного волшебника. Саруман обвел взглядом гостиную, отрицай — не отрицай, но все-таки подземную нору, приютившую беглого истари и за время его пребывания здесь медленно сдававшуюся под гнетом запустения и обветшалости. Рядом под низким столиком храпел Грима, и его грязные руки сжимали обглоданную кость. Зрелище было сомнительное. Саруман сморщился и потер виски, отвлекаясь на огонь, беснующийся в очаге, на ветер завывающий в трубе — приближалась настоящая зимняя буря.
Тени от судорожного огненного танца привольно разгуливали по стенам и полкам, покрывшимся приличным слоем пыли, накрывали огрызки и нелицеприятные ошметки, клубились по углам, заставляя мага и бывшего хозяина Изенгарда хмуриться и каждый раз вздрагивать. Вглядываться в непроницаемый мрак, даже два раза подниматься на ноги и проверять заперта ли входная дверь. Веры в заклинания больше не было – язык мятежного истари превращался в жалкое подобие слизня, стоило тому попытаться произнести хоть слово на Высшем Наречии. А подобранный в пути ореховый посох так и остался обычной палкой, смиренной помощницей бессильного Шарку, только и сумевшего, что смутить разум глупых полуросликов. Её и хватало лишь на то, чтобы подгонять неповоротливых прислужников.
Дверь снова оказалась на замке, и Саруман вернулся в комнату. И застыл, не веря своим глазам. Около сжавшегося в комок Гримы стоял некто, закутанный в темный бесформенный балахон. Некто, сумевший просочиться сквозь закрытые окна и двери, не потревожив чуткий слух того, кто давно ожидал беды. Но не вопроса.
— ЭТО ТВОЙ ПЕС? – вежливо поинтересовался ночной гость, противосолонь обходя заскулившего сквозь сон человека, – ДОВОЛЬНО СТРАННАЯ ПОРОДА, НИКОГДА НЕ ВСТРЕЧАЛ.
—Ты кто? – проскрипел Саруман, ежась от воцарившегося в комнате холода. И от звука, с которым терлись друг об друга сотни костей, невидимых его взору, — Покажись! — он повелительно взмахнул рукой, но незнакомец не обратил на него должного внимания, продолжая кружить вокруг дрожащего Червеуста.
— КУЦАЯ ШЕРСТЬ ГРЯЗНОГО ЦВЕТА, КРИВОВАТЫЕ ЛАПЫ – ЭТО ТОЧНО НЕ АНК-МОРПОРКСКАЯ БОЛОНКА?
— Это мой слуга, — огрызнулся Саруман, — жалкая тварь и мерзкое ничтожество. Какое тебе до него дело?
— ЭТО — ЧЕЛОВЕК? — незнакомец оглянулся через плечо, неумело изображая изумление. Мимика вообще сложная задача, особенно если у тебя нет лицевых мышц. Впрочем, магу хватило одних только пустых глазниц, в которых сначала разгорелись, а потом вернулись в обычное должно быть состояние два ярко-синих огонька. Не глядя, старик присел на обитый железом сундук и не отводил глаз с черепа, безуспешно пытавшегося поднять брови и округлить безгубый рот.
— ТОГДА ЭТО БУДЕТ ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО. – перед носом онемевшего колдуна появились потускневшие песочные часы, пересыпавшие из верхней части в нижнюю грязно-серый порошок, — У ТЕБЯ ЕСТЬ ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ?
В себя Саруман пришел не сразу. Тупо глядя на расхаживающих вокруг куриц, он медленно ощупал лицо, ущипнул себя за запястье, даже позволил раздраженному его присутствием петуху клюнуть в подставленную руку, пока не понял, что все ему приснилось. Хоть он и не мог дать внятного ответа, каким образом очутился в курятнике и почему провел в нем ночь. Выбравшись на улицу и отряхнувшись от налипших перьев и пуха, маг задумчиво посмотрел на распахнутую темно-зеленую дверь норы, служившей ему пристанищем последние несколько недель. Сладко было сознавать, что его логовом стало бывшее обиталище тех самых Бэггинсов. Месть была мелочной, но не переставала быть от этого сладкой.
— Поживу пока что в другом доме. — мрачно произнес он, кутаясь в потрепанный плащ и спускаясь с Кручи в притихший Хоббитон.
— ПИСК!
— ЧТО ЗНАЧИТ, ЭТО БЫЛА ТВОЯ ДОБЫЧА? — удивился Смерть, провожая взглядом взвившийся над безжизненным телом туман. Плотный, серый, как песок в опустевших часах, он начал было складываться в призрачную фигуру, но налетевший из ниоткуда западный ветер разметал её в мелкие ошметки, истаявшие под яркими солнечными лучами. Крысиный скелет раздраженно швырнул оземь маленькую косу и выудил из рукава жизнеизмеритель. Веско постучал коготком по опустевшей колбе, задрал мордочку наверх.
— ПИСК-ПИСК-ПИСК!
— НЕТ НИКАКОЙ ОШИБКИ, — Смерть Крыс притопнул лапкой, не зная как еще продемонстрировать свое раздражение, — НАВЕРНОЕ, ЗДЕСЬ ТАК ЗАВЕДЕНО.
— ПИСК!!!
— ХОРОШО, НАВЕСТИМ МЕСТНУЮ СМЕРТЬ И РАЗБЕРЕМСЯ, ПОЧЕМУ ТЕБЕ НЕ ДОСТАЛАСЬ ДУША САМОЙ ДРЕВНЕЙ В МИРЕ КРЫСЫ. ДОВОЛЕН?
— ПИСК.
Грима Червеуст, так и нерешившийся приблизиться к двум переругивающимся скелетам, долго смотрел вслед белой лошади по имени Бинки, спокойно скачущей по небу, как по земле. Солнечные лучи легко проходили сквозь его бесплотное тело, пока вездесущий западный ветер не подхватил его, как пушинку одуванчика. И не повлек в неведомые дали.
Название: Вести с солнечного юга
Задание: Как я провел это лето
Размер: 400 слов
Жанр/категория: джен, юмор
Рейтинг: G
Персонажи: Саруман, Палландо
Лес глухо рокотал за гладкими иссиня-черными стенами Ортханка – макушки истово кланялись из стороны в сторону, подхваченные подоспевшими осенними ветрами, и рассыпали по водам Изена палую листву.
Саруман отвел глаза от узкого оконного проема и сдернул с палантира покрывающую его ткань. Занес над гладкой поверхностью древнего камня холеную ладонь, настраивая свой разум на нужный лад.
— Палландо, брат мой, — позвал маг, отгоняя назойливый шум, напоминавший ропот океанских волн. Казалось, разверзлись хляби небесные и на землю низвергнулась плотная дождевая завеса. Отдаленный печальный чаячий вскрик только усугубил атмосферу упадка и печали. Ученик Ауле поморщился, плотнее запахиваясь в белоснежные одежды, не спасавшие его от коварных сквозняков, скользкой змеей вползавших в трудом натопленное помещение.
— Курумо, — глухо ответил палантир, — ты звал меня?
— Да, — раздраженно фыркнул Саруман, вглядываясь в неподкупно темные глубины зрячего камня. — Что ты узнал нового о южных землях за прошедшие летние месяцы?
— Здесь живут очень дружелюбные люди и странные двугорбые лошади, Айвендилу бы понравились,— Палландо гулко икнул и, судя по звукам, смачно высморкался в рукав. — А еще здесь разливают коварное слоновье молоко, забирает похлеще гномьего самогона. Я тебе перешлю бутылочку.
— С-спасибо за заботу, — прошипел белый маг, обиженно отворачиваясь от колченогой подставки.
— Брат, ну ты чего, — встревожено отозвался палантир. — Прости, если обидел ненароком, но жребий - жребием. Тебе хранить и преумножать знания в Башне, Айвендилу – грибы по лесочкам собирать, да с живностью знаться, Олорин уже век себя ищет, никак найти не может. А нам с Алатаром — исследовать дальние земли, лежащие за внутренним морем и дальше. Все честно!
— Угу, — неопределенно хмыкнул Саруман, — две коротких палочки из пяти. Неподкупная честность.
—Алатар говорит, что нашел у местных занятный пергамент, одни только непонятные закорючки и картинки. — Палландо замолчал и вдруг расхохотался, так что даже по пустой зале Отрханка разошлось эхо. – Занятные картинки, скажу тебе. Сплошь пещеры и каменные стебли. Тебе понравится. Ну, все, брат, нам пора идти – местные собираются показать захоронения своих древних царей. Не скучай там, в своей сокровищнице!
Саруман уязвлено вскинул подбородок, пытаясь убедить себя, что путешествующие братья смеются вместе с ним, а никак не над ним. Но почему-то не получалось.
— Все честно, — пробормотал он, краем глаза замечая багряный отблеск в сердцевине палантира. — Кому-то моря и пески, кому-то пыль и сквозняки. А-апчхи! И простуды, — шмыгнув носом, Курумо Мудрый подтянул к себе пергамент и чернильницу. Занес превосходно очиненное перо и коварно усмехнулся.
— Но отчеты начальству писать все равно мне! — торжествующе рассмеялся он, обводя невидящим взглядом мрачное убранство зала. «И деревья сруби – шумят, спать мешают!» — поддакнул внутренний, смутно знакомый, голос.
Название: Чародеи
Задание: Оригинальность
Размер: 1 488 слов
Жанр/категория: джен, юмор
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Вестники ПраздникаГендальф Серый, Радагаст Бурый, массовка
Предупреждение: присутствует чуть-чуть обсценной лексики
Примечание:
1. Тема этапа соблюдена на уровне описанной обстановки и общего ассоциативного ряда.
2. Воинство Истари передает привет сотоварищам по Битве и надеется, что бойцы из Имладриса не осудят за маленькое упоминание их фирменного персонажа.
Темная ночь Мордора искрилась жгучими кроваво-алыми камешками, мигающими в тяжелых тучах вокруг Ородруина. Мерно клубился остывающий пепел, стелился извивами поземки, заметая следы, засыпая потеки крови.
— Запомни, — сипел Ырхаз, трясясь и хватаясь слабеющими пальцами за содрогающуюся землю, — красное всегда должно быть на двери! Всегда! — блеклые глаза вспыхнули на краткий миг, когда смертельно раненный орк вдруг распрямился и буквально впихнул в лапы подошедшего Рухмана нечто, напоминавшее тряпичный сапог грязно-бурого цвета.
— Иначе не миновать беды! — прохрипел Ырхаз, обмякая и оседая на грязный порог хибары. Его жизнь, как и жизнь многих орков до и сотен после началась в грязи, продолжилась в схватках с дивнюками, а закончилась кинжалом, распоровшим брюхо и выпустившим кишки. И более предприимчивый, молодой и сильный «наследник», покусившийся на сытный пост звеньевого, служившего на Вратах, использовал переданное ему знание со всем возможным почтением. Зычно высморкался и утопил в выгребной яме.
Не представляя, скольких бед мог избежать в дальнейшем.
Ночь, когда один год незаметно переходил в другой, не отличалась от любой другой. В мрачном краю, что Мордором зовется.
Для гномов же само время не имеет особого значения или ценности. Им, разве что, удобно отмерять промежутки для выковки стали, выплавки золота или прокаливания мифрила. И любой уважающий себя гном мог бы с легкостью забыть о наземных праздниках, если бы не главные часы. Они были в каждом подгорном королевстве. В тех, что победнее, из верхней в нижнюю чашу пересыпался толченный золотой песок, в таких богатых, как Эребор – часы были солнечными. И лунными.
И именно они оповещали честной гномий народ о приближении главного часа в уходящем году.
— Ну что, мальчики, посмотрим, славно ли мы поработали в этом году? — рявкнул Бваррин и взмахнул рукой. Десятки гномов, отчаянно ругаясь и впечатывая в пол подкованные сапоги, потянули за тросы, оттягивая рычаги и перекрывая жаркие жерла горнов. Усмиряя обжигающее алое пламя сотен кузниц. Огромный молот гулко стукнул о наковальню. Бваррин гневно зыркнул в сторону Кволи, но молодой гном и так уже поспешно выкручивал нужный вентиль до упора. Механизм ворчливо загудел, поднимая биток выше, но вздрогнул и застыл. По всему королевству разлилась странная непривычная тишина.
— Открыть заглушки! — скомандовал Бваррин, довольно ухмыляясь в прокопченную бороду. — И убедитесь, чтобы ни одна печь даже не тлела! Хватит с нас прошлого года, усекли?!
— Да, мастер! — слаженно гаркнули подчиненные, разбегаясь по углам.
— Хорошо бы прочистить все дымоходы, а то же не отмоются потом. М-маги, ядрена корень! — пробормотал Главный Предновогодний Распорядитель собственноручно, то есть головно, проверяя состояние Центральной Трубы Королевство. Оттуда, с невероятной высоты горной вершины, ему подмигнули сотни звезд, не скрытые ни дымом, ни паром. А значит все шло по плану.
— Быстрее! — Ниэллин чуть было не свалилась с лесенки, вздрогнув от резкого оклика старшей дамы, — Эта звезда давно уже должна быть на месте! — Рейне нервно заломила руки, оглядываясь на быстро темнеющее небо. — Нам нужно спешить!
Ниэллин закусила губу и, изогнувшись под немыслимым углом, нацепила-таки на верхушку пушистой елочки очередную хрустальную макушку. Оттерла рукавом взопревший лоб, раскрасневшиеся щеки и спрыгнула вниз, чуть поморщившись от неприятного покалывания в стопах. Мороз набросился на запыхавшуюся эльфийку злым псом, пытаясь пробраться под подбитый мехом плащ. Дева сунула в толстые рукавицы замерзшие пальцы и оглянулась на наставницу.
Разрумянившаяся Рейне, запрокинув голову и рассыпав по покрытой инеем шубке такого же серебристого цвета волосы, мысленно подсчитывала оставшиеся в этой части леса ели.
— Двадцать восемь, — выдохнула она, внезапно дергая застежки и скидывая верхнюю одежду. — Это не считая подрастающий молодняк, но им займемся на будущий год. — эльфийка осторожно переложила в подол туники часть звезд, казавшиеся почти прозрачными в обступающей мгле. Подвязала нижний край вокруг талии, враз превратившись из высокородной леди в непоседливую девчонку, стащившую яблоки в соседском саду. И щелкнула погрустневшую ученицу по носу.
— Веселее, девочка! Радуйся тому, что мы не живем в Эрин Гален — там за один вечер не управиться даже волшебнику. Столько высоченных деревьев.
— Да госпожа, — Ниэллин наклонилась за сумкой и бросилась в противоположную от наставницы сторону, надеясь успеть. И не подвести Дольн в этом году.
В тот миг, когда Луна взошла в свой зенит, а на землю пали самые беспощадные морозы, на восточной части поднебесья появилась странная тень. Несведущему наблюдателю она бы напомнила стаю орлов, запряженных в сани. А сведущий поспешил бы спрятаться от таких откровений под подушкой в погребе, моля высшие силы о заступничестве.
— Хм-хм-хм, — разносилось в головокружительной вышине, — хм-хм-хм.
Рухман храпел, зарывшись мордой в бурдюк, когда дверь перешедшей в его собственность хибарки внезапно распахнулась. Вскинувшийся звеньевой сощурился, вглядываясь в вошедших, но слепящий яркий свет, бивший из-за их спин, сбивал его с толку. Заставил вжаться в единственный темный угол.
— И как же ты себя вел, мальчик? — вкрадчиво поинтересовался незнакомый голос, от которого по шкуре орка пробежало стадо мурашек.
— Да пошли вы, — дрожащим голосом проскрипел он в ответ, произнося самые смелые слова в своей жизни. — Дивнючьи выблядки! – и самые последние тоже.
— Кажется, все-таки плохо, — усмехнулся второй, запаливая трубку крошечными красно-рыжими язычками огня. Рухман зашипел, когда в него впился твердый взгляд ясных, почти прозрачных глаз, заново проживая события минувших дней.
— Тебя предупреждали, — мрачно произнес старик, выпуская в затхлый воздух облако дыма, — Тебе говорили.
Низкорослый печально вздохнул и вышел из лачуги, в то время, как высоченный занес свой посох и размашисто стукнул им об пол.
— По деяниям и воздаяние, — процедил он. На орка пала тьма. И лавина из черных камней и угля, сошедшая со склонов Ородруина.
Так что новым звеньевым стал Нирхуз, откопавший из-под камней грязный вытянутый носок с оторочкой из крысиной шкуры. Который он однажды прицепил даже на сами Врата.
В тот раз весь причитающийся оркам уголь остался в носке и вокруг него. В тот год Повелитель вернулся в Мордор.
Хрипло клекоча, орлы кружились в чистом небе над Одинокой Горой.
— Кажется, на этот раз все тихо, — пробормотал один из магов, старательно принюхиваясь к разреженному воздуху и пытаясь растереть весело краснеющий нос, — ни крупинки пепла.
— Дымоходы грязные, — отрезал второй, придерживая рукой норовящую улететь шляпу, — больше не полезу!
— Что предлагаешь?! Выбросить все так?! — первый встряхнул пристроенный в ногах алый мешок за горловину.
— Ничего хрупкого там нет, — развел руками седовласый, — это же гномы! — взъярился он, распахивая мешок, — Стамески! Лобзики! Молотки! Отвертки! Пресс-папье! Тигели! Собрание сочинений Даэрона! Все! Три! Тома! Яйцо дракона!
— Что?! — опомнился первый.
— Балрожья отрыжка! — спохватился второй, свешиваясь за край саней.
— Разобьется.
— Дай Эру.
— А если нет!?
— Значит, нам снова не повезло! — фыркнул Гендальф, в сердцах швыряя шляпу себе под ноги.
— Ну-ну, — примирительно проговорил Радагаст, похлопывая друга по плечу, — я уверен, что все обойдется.
— Все три тома! — ликовал Бваррин, баюкая в руках древние книги, — а ты, Кволи, как всегда? Стамеска и тигель?
— Ага, — невпопад ответил молодой гном, не веря своим глазам. В мягком пепле и развалившемся гнездышке из углей мерцало крошечное ярко-красное яйцо. Слишком маленькое для драконьего, любое куриное оно бы заткнуло за отсутствующий пояс.
Дрожа от волнения, мастеровой взял его в руки, не сводя глаз с крошечной трещинки на самой верхушке. Ладонями чувствуя увесистое копошение внутри.
— Я назову тебя Дьюрин, — ласково прошептал он.
— Хранимая Обитель, — Гендальф сощурил глаза и прикусил мундштук трубки. Красный огонек на ее конце тускло подсвечивал уставшее лицо мага.
— Слушай, а они так и верят, что если не украсят все елки, то старый год так и не пройдет?
— Ну да. А еще, свято убеждены, что все Лихолесье так же стоит на ушах.
Радагаст рассмеялся и достал из-под плаща фляжку.
— Тебе смешно, а вот мимо того леса промахнешься — куда-нибудь, да попадешь. А тут? Горы-ущелья-водопады! Если уж сами не расстараются, то мы вовек не найдем.
— Но звезды-то хрустальные, — недоверчиво проговорил Радагаст, передавая фляжку, — Как их от снега-то отличим?
— На дворце Элронда горит рубиновая. Он же у нас воспитанник Первого дома, — хмыкнул слегка отогревшийся Гендальф. — Так что, гляди в оба, иначе потом полгода будем выслушивать попреки и обиды.
— Слева по курсу!
Элронд отложил книгу и потер усталые глаза, как никогда ощущая гнет времени на своих плечах. Раздражало все: громкий треск поленьев в камине, шорох снующих в подполе мышей, топоток охотящихся на них кошек. И, разумеется, извечное бормотание и копошение в прикрытой алым занавесом раме. В такие мгновения слух Владыки приобретал невероятную остроту, и уже из-за неё хотелось выть на полную луну. Которая в эту ночь была до омерзения похожа на месяц.
Раздавшийся звон выдернул взбешенного эльфа из кресла и пушистых объятий пледа – размашисто шагнув к выходу из комнат, Элронд обернулся, привлеченный мерцанием снаружи.
На Ривенделл сыпался снег. Крошечные невесомые снежинки сверкающим роем кружились в беззвучном танце, верша свою извечную магию. Между стрельчатыми оконными проемами вздыхал ветер, и вторя его движению, из ниоткуда появлялись невиданные ледяные цветы и узоры. Владыка прикоснулся к тонкой преграде и отдернул руку, заслышав мелодичный перезвон. Над его краем воцарилась магия.
— Хэй-хэй-хэй, шагай в поход смелее славный хоббит, — пропел Элронд и вдруг звонко рассмеялся над сложившейся нелепицей. Глубоко вдохнул искрящийся молодой воздух и крикнул.
— Элладан, Элрохир, поднимайте всех! Пришло время праздновать!
Ждать долго не пришлось. Беззаботные эльфы толпой высыпали на улицу, подхватывали в ладони выпавший снег, лепили из него комки и с хохотом швырялись друг в друга, позабыв о прожитых годах, о встреченных рассветах и пропавших друзьях.
А сам позабывший недавнюю усталость Владыка не мог знать, что по пустынным северным землям к нему идет безгранично усталая смертная женщина. Несущая этому миру надежду.
— А что остальные? — спросил Радагаст, дыша на замерзшие руки. Вытряхивать из облаков задержавшийся снег — та еще работка.
— Кто?
— Люди и хоббиты? Они разве не должны поверить в волшебство, чтобы измениться?
— Нет, не должны, — Гендальф отпихнул под скамью опустевший красный мешок, прикрыл глаза и закутался в серую потрепанную хламиду, — они сами могут творить чудеса, получше нас с тобой, дружище.
Название: Конец эпохи
Задание: Свободная тема
Размер: 484 слова
Жанр/категория: джен
Рейтинг: G
Персонажи: истари
Это происходило лишь раз в году. В самый короткий день, когда солнце оставляет небеса раньше положенного срока, уступая власти ночи.
Один всегда приходил с севера, неся на поникших от усталости плечах леденящее дыхание зимы, неохотно отпускавшей его из своих цепких когтей. Иней медленно таял, впитываясь в жесткую ткань серой хламиды, с длинных волос уходила седина, возвращая прядям темный коричневый цвет. Распрямлялась спина, обретала стремительность походка, поскольку не было сугробов, через которые приходилось пробираться. Миг и пред путником расстилалась благодатная нива, наполненная шорохом колосьев. Мерно рокотал далекий лес.
Другой же брел с востока, вспоминая себя и деяния прошлого с каждым шагом. Обесцветившиеся, выгоревшие одежды наливались лазоревым цветом, их складки шуршали одна об другую, напоминая ласковый океанский бриз. Из-под неосторожно сдвинутого камня с журчанием пробился ручеек и побежал наперегонки со странником, будя весенние цветы и заставляя их поднимать сомкнутые до поры бутоны.
Метель выла вокруг них, всегда приходившими первыми, но не могла ворваться внутрь и навести свои порядки. Иссушить появившиеся проталины, выжечь ледяным дыханием не ко времени распустившиеся цветы.
Третий привел с собой зверей. Сначала они вели его, указывали верный путь, но стоило только приблизиться к заповедному месту, как и над ним сжалилось время. Прояснился разум, из движений ушла непонятная суетливость, истаяло эхо странной разноголосицы, терзавшей слух мудреца на протяжении стольких лет. Из разросшегося разнотравья выпорхнула сотня бабочек, суматошно замельтешивших в воздухе. Бестолково. Прекрасно. Вселяя надежду.
Четвертый шел с юга. Израненный и высохший, как прошлогодний тростник, он с трудом добирался до этого места, почти падая в густой мох, сипло вдыхая свежий воздух. Платье его было прожженным и черным от сажи и пепла, но трое никогда не спрашивали, на каком пожарище был их брат. Юг горел всегда и, лишь в присутствии этого чужестранца, облаченного в мрачные цвета бушующего моря, неукротимое пламя утихало. Превращалось в слабо тлеющие уголья.
Пятый всегда появлялся в самом конце. Медленно спускался по вовек не сосчитанным ступеням, неся в себе мудрость Благословенных Учителей. Их волю и наказ – хранить Серые Земли. Стеречь равновесие.
Но в этот раз пятый так и не пришел. Его мятежный дух был навсегда развеян в мирном краю, и теперь, даже в самом отдаленном Чертоге не сохранилось и тени прежнего Курумо.
— Наше время ушло, — молвил Олорин, закрывая всеведущие глаза.
— Вслед за старым другом и давним врагом. — закашлялся Палландо, согласно склоняя голову.
— Я останусь, — проговорил Айвендил, не отводивший взора от бескрайних дубрав, медленно очищавшихся от зла и скверны. — Мое дело еще не окончено.
Алатар молчал, тяжело опираясь на посох. Он словно бы слышал еще один голос, вкрадчиво шептавший ему — «Верни меня домой, брат.» — но сладкоголосый был мертв. И сам он еще не излечился от зла.
— Мне еще не открылся путь на Запад. — произнес он и отвернулся от остальных.
— Да будет так, — вздохнул Олорин, выпрямляясь. — Да будет так.
Они разошлись в разные стороны, не оглядываясь назад и не зная, какой удел приготовила им изменчивая судьба. Обрести ли вечную жизнь в легендах и сказаниях людей? Или же затеряться без следа и надежды быть когда-либо узнанными?
Ниже будут приведены мои тексты. И даже один кроссовер-пьеса признанный народом диким гумусом и отбросом литературы. Допустим, возможно заимствование было грубоватым, но в целом ... мне понравилось хд Во всяком случае, я написала этот текст за 40 минут до закрытия этапа.
Иными словами, в этом году и в этой команде я была главным специалистом по Радагасту. И вам судить, успешно или нет)))
Название: Лесовик
Задание: Сказка
Размер: 1215 слов
Жанр/категория: джен
Рейтинг: G
Персонажи: лесные обитатели, эльф
В темно-страшном лесу, лежавшем далеко-далеко на западе большой-пребольшой земли темнело так рано, что казалось, будто солнце вовсе не задерживает на нем свой взгляд. Даже на макушках самых высоких сосен. И тем более на крошечной скособоченной избушке, до которой попросту не добирались вездесущие лучи.В этом лесу водились самые страшные звери, дикие и опасные хотя бы потому, что некому было их пугать. А уж из-за их леденящего кровь воя, даже самые смелые путешественники предпочитали сторониться вовек нехоженых троп и непроходимых буреломов.
И поэтому Лесовику, обитающему в маленьком неказистом домике, было ужасно скучно. От нечего делать, он даже нанизывал опавшие листья на тонкие ниточки и привязывал обратно к облысевшим веточкам, не собираясь соглашаться с наступлением унылой и бесконечно грустной осени. Не бывать этому – раз есть листва, значит, скоро будут цветы, а то и нового урожая диких яблок можно дождаться. Как раз к зиме и перелому года. А то старые он давным-давно уже съел да раздал вечно голодным ежам.
А еще нужно было проверять бобриные хатки, пересчитывать вылупившихся птенцов, да отваживать от слишком уж шумных гнездовищ раздосадованных куниц и хорей, безуспешно пытавшихся сладить с собственным неугомонным молодняком. Одни хлопоты, одни заботы, даже баньку толком не истопишь.
Поэтому-то однажды по-осеннему промозглым, но все еще летним вечером, Лесовик устало вздыхал, заливая горячей водой подсушенные мяту и шиповник и намереваясь хоть раз лечь спать пораньше. Как вдруг из лесу, из самой темной-претемной чащобы послышался отдаленный, еле различимый зов.
— Ау-у-у-у-у-у! — кричал кто-то.
— Ничего не слышу, — зевнул Лесовик, зябко кутаясь в лоскутный плед и дуя на исходящую паром чашку. — Опять зайцы играют в прятки.
— Ау-у-у-у-у-у! — но зов повторился, и в тонком голоске звучал неподдельный страх. И отчаянье потерявшегося детеныша.
Лесовик посмотрел на танцующий в печи огонь, не к месту вспомнил, как вожак волчьей стаи хвастался подрастающими охотниками, да и ночь близилась, а эти вопли могли разбудить даже самого тугоухого медведя... Бегай потом за тем, успокаивай, укладывай заново в берлогу.
— Порядку нет, да пригляду! — проворчал старик, открывая покосившуюся дверь и задумчиво постукивая посохом по облепленному мхом крыльцу. С просвечивающей звездами крыши посыпались крохотные светляки, сверкающие приглушенным гнилушечным светом. Коварным манком в болотистые топи для несведущих. Путеводным светом во мраке для хранителя. Да и о корни старых елей и дубов сложно запнуться даже при таком неровном свете. Все равно придется.
Шумливый непоседа обнаружился под кустом, поодаль от избушки. Он сидел нахохлившись и всхлипывал, размазывая по мордочке сопли и слезы.
— Ты кто? — Лесовик наклонил голову и ткнул детеныша концом палки, всерьез недоумевая, что за звереныш пережидает дождь под таким ненадежным убежищем. – Кролик? Или белка? Обычно только они плачут под кустами ежевики.
— Я не б-белка, я Рилвэн, — хрипло отозвался неведомый, зыркая на старика исподлобья.
— Не знаю таких. Может все-таки кролик? Тебя тут мама оставила?
— Н-нет, я просто з-за-заблудился, — пробурчал звереныш, пряча нос в коленки, и добавил едва слышно. — От папы убежал.
— Хм, хм, хм, какая странная история, — удивился Лесовик, опираясь на посох, и задумчиво снимая пучок травы с рукава. Озадаченно покосился на появившиеся корешки и протянул находку подкустовому обитателю. — На, вот, посади. Нечего губить живое запросто так.
Рилвэн неуверенно покосился на влажную землю под своими ногами.
— Смелее, смелее, — подбодрил его Лесовик. — Учись быть благодарным за добро. И чтить природу.
— Вы же Радагаст, да? — эльфенок расковырял иглицу и кое-как прикопал растение, — Хранитель лесов и животных?
— Меня нарекли Айвендилом, глупая ты белка, — раздраженно пристукнул посохом Лесовик, — И не тебе придумывать мне новое прозвище. Все, поднимайся, погостил и будет.
— Но мне про вас рассказывал отец! — Рилвэн вскочил на ноги и поспешил вслед за странным чужаком, хватаясь за край потрепанного одеяния, казавшегося куском поднятого лесного дерна. От мягкой кожи, подбитой неведомым густым мехом, исходил тяжелый запах по-весеннему раскрывшейся земли. Мальчик вдохнул этот аромат и задрожал, преисполненный странного волнения. Старые истории, рассказываемые отцом, всколыхнулись в его памяти и практически ожили.
— И что же? Например то, что мой удел следить за судьбой всех кэлвар и олвар? И врачевать раны от ваших бесконечных войн?
— Что вы храните наш край от Тьмы, — вполголоса пробормотал эльфенок. — Следите за соблюдением законов Валар.
— Ты путаешь меня с братом, глупая белка, — Лесовик ссутулился, словно на его плечи легла непомерная ноша, — это Олорин любит вмешиваться в ваши дрязги. Когда-то он пытался вразумить даже Пламенных, но его нос быстро стал крючковатым, поэтому-то он отступился от них. Впрочем, ты даже не помнишь о ком я говорю, неразумное создание. Скоротечен ваш век и память коротка.
— Неправда!
— Раз заблудился в родном лесу, — не расслышал Лесовик, отодвигая колючую еловую лапу со своего пути. Вдалеке послышался какой-то неразборчивый шум, больше всего напоминавший собачий лай и разноголосую перекличку. — Своевольно сошел с указанной отцом тропы, не так ли? — мальчик потупился, не зная, что ответить.
— Гляди-ка, а тебя все-таки ищут, бельчонок Рилвэн, — усмехнулся старик и хлопнул эльфенка по плечу. — Но не найдут. Лучшие гончие вовек не возьмут твоего следа, потому что лес не отдает своих даров. А ты, — Лесовик наставил палец на нос притихшего детеныш, — подарил себя. Хоть и неосознанно.
— Н-но, что я должен сделать? — Рилвэн поежился, охваченный дурными предчувствиями
— Добро, глупый бельчонок, не думаешь ли платить кровью? — Лесовик усмехнулся и отошел в сторону, скрылся в тенях. — Оглядись вокруг, открой свое сердце. И отринь себялюбие.
Эльфенок помялся, не веря странным словам. Он любил своего отца и маму, у него было много друзей и даже кот-мурлыка, которого он ни разу не обижал. С чего ему открывать для чего-то сердце. Кому может быть нужна помощь в этой чащобе как не ему самому?
Тут в траве неподалеку раздалось странное копошение и сиплый клекот. Рилвэн обернулся, прищурился и почти сразу увидел птенца. Должно быть совенок вывалился из дупла и пытался позвать на помощь улетевших родителей. Эльфенок переступил на месте и, бросив взгляд в сторону, где пропал Хранитель, осторожно приблизился к птенцу и взял его в руки. Пальцами ощущая быстрое биение сердца, острые коготки впились в ладони.
— Потерпи немного, сейчас, — пробормотал он, бесстрашно ставя ногу на нижнюю еловую ветвь. Изрядно испачкавшись в смоле и уколовшись об сотню иголок, подтянулся повыше, неловко запихивая свою ношу за пазуху. Так было сподручнее.
Совиное дупло он почти просмотрел, стараясь не прижиматься сильно к морщинистому стволу, хоть руки и ноги уже дрожали от усталости. Но звонкий писк, в ответ на который пригревшийся птенец завозился и несколько раз клюнул спасителя в живот, помог. Довольно посмеиваясь над копошащимися неказистыми комочками, Рилвэн отвел взгляд и застыл, смотря глаза в глаза с огромной пятнистой неясытью, беззвучно сидевшей неподалеку. Мать беспокойных совят угрожающе ухнула на чужака, так что эльфенок чуть было не свалился, но нападать не стала.
— Я не причинил им зла, — пролепетал Рилвэн осторожно спускаясь на нижнюю лапу. — Честно. Но вам стоило за ними следить.
Сова взъерошилась, став раза в два больше и сверкнула своими желтыми глазами, внезапно взлетая. Мальчик вскрикнул и потерял равновесие, спасая лицо от острых когтей и тяжелых крыльев, которыми неясыть пыталась его ударить. Иголки впились в его спину и промялись, расступаясь под его весом и падая вслед. Во тьму.
— Рилвэн! Рилвэн! Проснись, наказание моей жизни! — отец беспощадно тряс мальчика за плечи, а тот бурчал и пытался оттолкнуть назойливого родителя, мешавшего ему досматривать сон. — Разве можно спать в лесу?!
— А? Что? — эльфенка словно бы подбросило вверх, он ошалело оглянулся, понимая что чудом остался жив. А более того, что его нашли, несмотря на посулы старика!
— Неразумное дитя решило узнать получше древний лес, — пробормотал Айвендил, исподволь следивший за счастливым воссоединением, — но и забывать о мире, лежащем за околицей не стоит. — Лесовик посмотрел на занимающееся рассветом небо и подумал, что стоит наведаться во владения своего старшего мудрого брата.
Но это будет другая история.
Название: Дракон
Задание: Пьеса
Размер: ~1200 слов
Жанр/категория: джен, ретеллинг
Рейтинг: G
Персонажи: волшебники, дракон
«И молвил о том, что поселился в горах дракон, что шкурой бел, а нравом темен…»
Действующие лица:
Алатар
Палландо
Айвендил
Олорин
Дракон
Действие первое, единственное. Корчма у Большого Тракта.
Просторная, уютная кухня, очень чистая, с большим очагом в глубине. Пол каменный, блестит. Перед очагом на кресле дремлет старик.
Просторная, уютная кухня, очень чистая, с большим очагом в глубине. Пол каменный, блестит. Перед очагом на кресле дремлет старик.
Алатар (входит, оглядывается, зовет): Хозяин! Хозяйка! Есть кто живой?
Палландо (входит следом, смахивая с плаща грязь): Никого… Пустой дом, распахнутые двери. Только кони беснуются, чуя грозу. (Садится, приглядывается в сторону камина, в неясные тени.) Но чу, неужели из под сени леса к нам вышел дикий Айвендил, не сведущий в уюте?
Айвендил: Меня здесь нет.
Алатар: Отчего же, позвольте узнать?
Айвендил: Когда вокруг собираются тучи, а тебе тепло и мягко, мудрее дремать и помалкивать, мой милейший друг.
Палландо: Ну, а где же все-таки хозяева этого дома?
Айвендил: Они ушли, к моему великому удовольствию.
Палландо: Ты перестал любить людей?
Айвендил: Отнюдь, я забочусь о них каждый день и каждым своим вздохом, но они становятся невыносимыми, когда им грозит огромное горе. Я отдыхаю душой только в лесах, здесь же моя вахта, мой долг
Алатар: Так им грозит беда? И Ты молчишь?
Айвендил (кутается в потрепанный плащ): Молчу.
Алатар: Почему?
Айвендил: Когда тебе тепло и мягко, мудрее дремать и помалкивать, чем копаться в неприятном будущем. Так то!
Палландо: Айвендил, ты меня пугаешь. В кухне так уютно, так заботливо разведен огонь в очаге. Я просто не хочу верить, что этому милому, просторному дому грозит беда. Айвендил! Что здесь случилось? Отвечай же мне! Ну же!
Айвендил: Дайте мне забыться, непостоянный прохожий.
Олорин (раздраженно захлопывает за собой дверь, обводит взглядом собравшихся): Дрянная погода и дрянные события свели нас вместе, не так ли добрые друзья мои?
Алатар и Палландо (изумленно и в один голос): Олорин, наш потерянный брат, слухи доносили, что ты уже умер!
Олорин (отмахивается): Вы же меня знаете. Я человек до того легкий, что меня, как пушинку, носит по всему свету. И я очень легко вмешиваюсь в чужие дела. Я был из-за этого девятнадцать раз ранен легко, пять раз тяжело и три раза смертельно. Но я жив до сих пор, потому что я не только легок, как пушинка, а еще и упрям, как осел. Говори же, Айвендил, что тут случилось. А вдруг я спасу твоих хозяев? Со мною это бывало. Ну? Да ну же! Что случилось здесь?!
Айвендил: Дракон.
Палландо: Я думал они мертвы!
Олорин (раскуривая трубку): Слухи сильно преувеличены. Я знаю как минимум троих, которые живы до сих пор. Но никогда прежде они не оставляли после себя деревни целыми.
Айвендил: И больше я не скажу ни слова.
Алатар: Скажи нам хоть — откуда он здесь взялся?!
Айвендил: Вот уж скоро четыре месяца, как в этих местах поселился дракон.
Палландо: Прелестно! Сколько у него голов?
Айвендил (с недоумением): Одна
Олорин: Порядочно. А лап?
Айвендил: Четыре.
Олорин: Ну, это терпимо. С когтями?
Айвендил: Да. Пять когтей на каждой лапе. Каждый коготь с олений рог.
Олорин: Серьезно? И острые у него когти?
Айвендил: Как ножи.
Олорин: Так. Ну а пламя выдыхает?
Айвендил: Да.
Олорин: Настоящее?
Айвендил: Леса горят и тлеют пастбища
Олорин: Ага. В чешуе он?
Айвендил: В чешуе.
Олорин: И, небось, крепкая чешуя-то?
Айвендил: Основательная. Вы будете драться с ним?
Олорин (скрываясь за клубами дыма): Посмотрим.
Айвендил: Умоляю вас, храбрые друзья — вызовите его на бой. Он, конечно, не убьет вас сразу, но пока суд да дело, случайно или чудом, так или сяк, не тем, так этим, может быть, как-нибудь, а вдруг и вы его убьете.
Палландо (язвительно): Спасибо, Айвендил.
Айвендил (встрепенувшись): Идет
Алатар: Что случилось?
Айвендил: Он идет.
Распахивается дверь. Пауза. И вот не спеша в комнату входит пожилой, но крепкий, сухощавый человек, в белоснежных одеждах. Он широко улыбается. Вообще обращение его, не лишено некоторой приятности.
Человек: Здорово вам, перекати-поле. И тебе привет седая доходяга! Кто пришел тебя навестить?
Айвендил (отводя глаза): Мои добрые друзья.
Человек: Кто? Скажи толком, не юли.
Айвендил: Это странники, путешествующие мудрецы!
Человек: Хорошо. Эй ты, в сером! Что ты не смотришь на меня? Чего ты уставился на дверь?
Олорин: Я жду, когда войдет дракон.
Человек: Ха-ха! Я — дракон.
Палландо:. Вы? Но нам говорили, что у вас когти, пламя и четыре лапы!
Дракон: Все врут, преувеличивают. (задумчиво смотрит на свои заостренные ногти) Или наоборот недоговаривают.
Айвендил (чуть оправдываясь): Господин дракон так давно живет среди людей, что иногда сам превращается в человека и заходит сюда в гости по-дружески.
Дракон: Да. Мы воистину друзья, дорогой мой дикарь. Каждому из вас я даже более чем просто друг. Я друг вашего детства. Черт! Непрошеная слеза. Ха-ха! Приезжие таращат глаза. Не ожидали от меня таких чувств? Ну? Отвечайте!
Палландо: Я вызываю тебя на бой, слышишь ты, дракон!
Дракон молчит, побагровев.
Алатар (вскакивая на ноги): И вызываю тебя, подлый лжец, слышишь?
Раздается оглушительный, страшный, тройной рев. Несмотря на мощь этого рева, от которого стены дрожат, он не лишен некоторой музыкальности. Ничего человеческого в этом реве нет. Это ревет Дракон.
Дракон (внезапно оборвав рев. Спокойно) Дураки. Ну? (поворачивается к молчащему Олорину) Чего молчишь? Страшно?
Олорин. Нет.
Дракон: Нет? Хорошо же. (Делает легкое движение плечами и вдруг по его белому одеянию начинает струится радужное сияние, от которого слепит глаза)
Айвендил (незаметно выбрался из кресла и присоединился к замершим Алатару и Палландо): Не удивляйтесь, он позабыл свои первоначальные цвета и меняет их теперь, когда пожелает.
Дракон (негромким суховатым голосом): А ты не изменился Олорин. Что же, я принимаю ваш вызов. И ваш, странствующие мудрецы — те же бродяги. Вас давно пора уничтожить.
Палландо: Не удастся!
Дракон (устало): Я уничтожил многих: восемьсот девять эльфийских витязей, девятьсот пять людей неизвестного племени, сверх того, шесть армий и пять мятежных толп. Что мне три старика и один трус? Вы чужие здесь, на этих землях, а мы с жалкими людишками давно научились понимать друг друга. Вам предстоит бесславная гибель. Понимаете?
Алатар. Нет.
Дракон (еще более устало): Я вижу, что вы решительны по-прежнему?
Палландо: Даже больше.
Дракон: Вы — достойные противники. Но глупые. Я не буду воевать с вами всерьез.
Айвендил (приободрившись и осмелев): Отлично!
Дракон: Это значит, что я убью вас немедленно. Сейчас. Здесь. Всех.
Пламя вырывается из камина, взмывая вверх, обнимая потолок и стены. Странники кричат что-то на непонятном языке, пытаясь усмирить огонь. Дракон смотрит на происходящее со скукой. Играючи отмахивается от Олорина, обнажившего меч, доселе спрятанный под полами серого плаща. Айвендил пытается открыть окна или двери, обжигает пальцы об металлические рукояти и падает на пол, пропадая из виду.
Дракон: Ах, как же обидно, что все кончится именно так. (Щелкает пальцами и неведомая сила вздымает Олорина наверх и швыряет на Алатара и Палландо, успевших потерять сознания от удушливого дыма.) Жаль, что вы так и не поняли истинного замысла: эти создания - и смертные, и бессмертные - повезут любого, у кого будут в руках вожжи. Глупо играть в благородство, когда его никто не поймет. Глупо исправлять их ошибки – нудная работа, хуже вышивания. Лучше взять дело в свои руки и выправить все, как должно. Этим созданиям нужен дракон. Или они создадут его сами.
Айвендил (поднимается с пола за его спиной, сжимает в руках кочергу): Значит, придется убить еще не одного дракона! (Бьет Дракона по затылку, у того подламываются ноги и он падает замертво, раскинув руки в постепенно темнеющих одеждах) И с вами придется повозиться (несильно пинает стонущих братьев, с трудом выволакивая их за порог догорающего трактира) Будем терпеливы, уж поверьте, господин дракон. Всю сорную траву удалим осторожно, чтобы не повредить здоровые корни. Если вдуматься, люди, в сущности, и заслуживают тщательного ухода.
(Гул, шум, свист, падает занавес).
Название: Крыса
Задание: Персонаж
Размер: 686 слов
Жанр/категория: джен, кроссовер
Рейтинг: G
Персонажи: Шарку, Грима и совсем неожиданные гости
Предупреждение: кроссовер с *спойлер*с книгами Терри Пратчетта
Неказистое обтянутое кожей кресло, сотворенное хоббитом для хоббита, надсадно скрипнуло, принимая в свои жестковатые объятия усталое тело некогда могущественного волшебника. Саруман обвел взглядом гостиную, отрицай — не отрицай, но все-таки подземную нору, приютившую беглого истари и за время его пребывания здесь медленно сдававшуюся под гнетом запустения и обветшалости. Рядом под низким столиком храпел Грима, и его грязные руки сжимали обглоданную кость. Зрелище было сомнительное. Саруман сморщился и потер виски, отвлекаясь на огонь, беснующийся в очаге, на ветер завывающий в трубе — приближалась настоящая зимняя буря.Тени от судорожного огненного танца привольно разгуливали по стенам и полкам, покрывшимся приличным слоем пыли, накрывали огрызки и нелицеприятные ошметки, клубились по углам, заставляя мага и бывшего хозяина Изенгарда хмуриться и каждый раз вздрагивать. Вглядываться в непроницаемый мрак, даже два раза подниматься на ноги и проверять заперта ли входная дверь. Веры в заклинания больше не было – язык мятежного истари превращался в жалкое подобие слизня, стоило тому попытаться произнести хоть слово на Высшем Наречии. А подобранный в пути ореховый посох так и остался обычной палкой, смиренной помощницей бессильного Шарку, только и сумевшего, что смутить разум глупых полуросликов. Её и хватало лишь на то, чтобы подгонять неповоротливых прислужников.
Дверь снова оказалась на замке, и Саруман вернулся в комнату. И застыл, не веря своим глазам. Около сжавшегося в комок Гримы стоял некто, закутанный в темный бесформенный балахон. Некто, сумевший просочиться сквозь закрытые окна и двери, не потревожив чуткий слух того, кто давно ожидал беды. Но не вопроса.
— ЭТО ТВОЙ ПЕС? – вежливо поинтересовался ночной гость, противосолонь обходя заскулившего сквозь сон человека, – ДОВОЛЬНО СТРАННАЯ ПОРОДА, НИКОГДА НЕ ВСТРЕЧАЛ.
—Ты кто? – проскрипел Саруман, ежась от воцарившегося в комнате холода. И от звука, с которым терлись друг об друга сотни костей, невидимых его взору, — Покажись! — он повелительно взмахнул рукой, но незнакомец не обратил на него должного внимания, продолжая кружить вокруг дрожащего Червеуста.
— КУЦАЯ ШЕРСТЬ ГРЯЗНОГО ЦВЕТА, КРИВОВАТЫЕ ЛАПЫ – ЭТО ТОЧНО НЕ АНК-МОРПОРКСКАЯ БОЛОНКА?
— Это мой слуга, — огрызнулся Саруман, — жалкая тварь и мерзкое ничтожество. Какое тебе до него дело?
— ЭТО — ЧЕЛОВЕК? — незнакомец оглянулся через плечо, неумело изображая изумление. Мимика вообще сложная задача, особенно если у тебя нет лицевых мышц. Впрочем, магу хватило одних только пустых глазниц, в которых сначала разгорелись, а потом вернулись в обычное должно быть состояние два ярко-синих огонька. Не глядя, старик присел на обитый железом сундук и не отводил глаз с черепа, безуспешно пытавшегося поднять брови и округлить безгубый рот.
— ТОГДА ЭТО БУДЕТ ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО. – перед носом онемевшего колдуна появились потускневшие песочные часы, пересыпавшие из верхней части в нижнюю грязно-серый порошок, — У ТЕБЯ ЕСТЬ ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ?
В себя Саруман пришел не сразу. Тупо глядя на расхаживающих вокруг куриц, он медленно ощупал лицо, ущипнул себя за запястье, даже позволил раздраженному его присутствием петуху клюнуть в подставленную руку, пока не понял, что все ему приснилось. Хоть он и не мог дать внятного ответа, каким образом очутился в курятнике и почему провел в нем ночь. Выбравшись на улицу и отряхнувшись от налипших перьев и пуха, маг задумчиво посмотрел на распахнутую темно-зеленую дверь норы, служившей ему пристанищем последние несколько недель. Сладко было сознавать, что его логовом стало бывшее обиталище тех самых Бэггинсов. Месть была мелочной, но не переставала быть от этого сладкой.
— Поживу пока что в другом доме. — мрачно произнес он, кутаясь в потрепанный плащ и спускаясь с Кручи в притихший Хоббитон.
— ПИСК!
— ЧТО ЗНАЧИТ, ЭТО БЫЛА ТВОЯ ДОБЫЧА? — удивился Смерть, провожая взглядом взвившийся над безжизненным телом туман. Плотный, серый, как песок в опустевших часах, он начал было складываться в призрачную фигуру, но налетевший из ниоткуда западный ветер разметал её в мелкие ошметки, истаявшие под яркими солнечными лучами. Крысиный скелет раздраженно швырнул оземь маленькую косу и выудил из рукава жизнеизмеритель. Веско постучал коготком по опустевшей колбе, задрал мордочку наверх.
— ПИСК-ПИСК-ПИСК!
— НЕТ НИКАКОЙ ОШИБКИ, — Смерть Крыс притопнул лапкой, не зная как еще продемонстрировать свое раздражение, — НАВЕРНОЕ, ЗДЕСЬ ТАК ЗАВЕДЕНО.
— ПИСК!!!
— ХОРОШО, НАВЕСТИМ МЕСТНУЮ СМЕРТЬ И РАЗБЕРЕМСЯ, ПОЧЕМУ ТЕБЕ НЕ ДОСТАЛАСЬ ДУША САМОЙ ДРЕВНЕЙ В МИРЕ КРЫСЫ. ДОВОЛЕН?
— ПИСК.
Грима Червеуст, так и нерешившийся приблизиться к двум переругивающимся скелетам, долго смотрел вслед белой лошади по имени Бинки, спокойно скачущей по небу, как по земле. Солнечные лучи легко проходили сквозь его бесплотное тело, пока вездесущий западный ветер не подхватил его, как пушинку одуванчика. И не повлек в неведомые дали.
Название: Вести с солнечного юга
Задание: Как я провел это лето
Размер: 400 слов
Жанр/категория: джен, юмор
Рейтинг: G
Персонажи: Саруман, Палландо
Лес глухо рокотал за гладкими иссиня-черными стенами Ортханка – макушки истово кланялись из стороны в сторону, подхваченные подоспевшими осенними ветрами, и рассыпали по водам Изена палую листву. Саруман отвел глаза от узкого оконного проема и сдернул с палантира покрывающую его ткань. Занес над гладкой поверхностью древнего камня холеную ладонь, настраивая свой разум на нужный лад.
— Палландо, брат мой, — позвал маг, отгоняя назойливый шум, напоминавший ропот океанских волн. Казалось, разверзлись хляби небесные и на землю низвергнулась плотная дождевая завеса. Отдаленный печальный чаячий вскрик только усугубил атмосферу упадка и печали. Ученик Ауле поморщился, плотнее запахиваясь в белоснежные одежды, не спасавшие его от коварных сквозняков, скользкой змеей вползавших в трудом натопленное помещение.
— Курумо, — глухо ответил палантир, — ты звал меня?
— Да, — раздраженно фыркнул Саруман, вглядываясь в неподкупно темные глубины зрячего камня. — Что ты узнал нового о южных землях за прошедшие летние месяцы?
— Здесь живут очень дружелюбные люди и странные двугорбые лошади, Айвендилу бы понравились,— Палландо гулко икнул и, судя по звукам, смачно высморкался в рукав. — А еще здесь разливают коварное слоновье молоко, забирает похлеще гномьего самогона. Я тебе перешлю бутылочку.
— С-спасибо за заботу, — прошипел белый маг, обиженно отворачиваясь от колченогой подставки.
— Брат, ну ты чего, — встревожено отозвался палантир. — Прости, если обидел ненароком, но жребий - жребием. Тебе хранить и преумножать знания в Башне, Айвендилу – грибы по лесочкам собирать, да с живностью знаться, Олорин уже век себя ищет, никак найти не может. А нам с Алатаром — исследовать дальние земли, лежащие за внутренним морем и дальше. Все честно!
— Угу, — неопределенно хмыкнул Саруман, — две коротких палочки из пяти. Неподкупная честность.
—Алатар говорит, что нашел у местных занятный пергамент, одни только непонятные закорючки и картинки. — Палландо замолчал и вдруг расхохотался, так что даже по пустой зале Отрханка разошлось эхо. – Занятные картинки, скажу тебе. Сплошь пещеры и каменные стебли. Тебе понравится. Ну, все, брат, нам пора идти – местные собираются показать захоронения своих древних царей. Не скучай там, в своей сокровищнице!
Саруман уязвлено вскинул подбородок, пытаясь убедить себя, что путешествующие братья смеются вместе с ним, а никак не над ним. Но почему-то не получалось.
— Все честно, — пробормотал он, краем глаза замечая багряный отблеск в сердцевине палантира. — Кому-то моря и пески, кому-то пыль и сквозняки. А-апчхи! И простуды, — шмыгнув носом, Курумо Мудрый подтянул к себе пергамент и чернильницу. Занес превосходно очиненное перо и коварно усмехнулся.
— Но отчеты начальству писать все равно мне! — торжествующе рассмеялся он, обводя невидящим взглядом мрачное убранство зала. «И деревья сруби – шумят, спать мешают!» — поддакнул внутренний, смутно знакомый, голос.
Название: Чародеи
Задание: Оригинальность
Размер: 1 488 слов
Жанр/категория: джен, юмор
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Вестники ПраздникаГендальф Серый, Радагаст Бурый, массовка
Предупреждение: присутствует чуть-чуть обсценной лексики
Примечание:
1. Тема этапа соблюдена на уровне описанной обстановки и общего ассоциативного ряда.
2. Воинство Истари передает привет сотоварищам по Битве и надеется, что бойцы из Имладриса не осудят за маленькое упоминание их фирменного персонажа.
Темная ночь Мордора искрилась жгучими кроваво-алыми камешками, мигающими в тяжелых тучах вокруг Ородруина. Мерно клубился остывающий пепел, стелился извивами поземки, заметая следы, засыпая потеки крови. — Запомни, — сипел Ырхаз, трясясь и хватаясь слабеющими пальцами за содрогающуюся землю, — красное всегда должно быть на двери! Всегда! — блеклые глаза вспыхнули на краткий миг, когда смертельно раненный орк вдруг распрямился и буквально впихнул в лапы подошедшего Рухмана нечто, напоминавшее тряпичный сапог грязно-бурого цвета.
— Иначе не миновать беды! — прохрипел Ырхаз, обмякая и оседая на грязный порог хибары. Его жизнь, как и жизнь многих орков до и сотен после началась в грязи, продолжилась в схватках с дивнюками, а закончилась кинжалом, распоровшим брюхо и выпустившим кишки. И более предприимчивый, молодой и сильный «наследник», покусившийся на сытный пост звеньевого, служившего на Вратах, использовал переданное ему знание со всем возможным почтением. Зычно высморкался и утопил в выгребной яме.
Не представляя, скольких бед мог избежать в дальнейшем.
Ночь, когда один год незаметно переходил в другой, не отличалась от любой другой. В мрачном краю, что Мордором зовется.
Для гномов же само время не имеет особого значения или ценности. Им, разве что, удобно отмерять промежутки для выковки стали, выплавки золота или прокаливания мифрила. И любой уважающий себя гном мог бы с легкостью забыть о наземных праздниках, если бы не главные часы. Они были в каждом подгорном королевстве. В тех, что победнее, из верхней в нижнюю чашу пересыпался толченный золотой песок, в таких богатых, как Эребор – часы были солнечными. И лунными.
И именно они оповещали честной гномий народ о приближении главного часа в уходящем году.
— Ну что, мальчики, посмотрим, славно ли мы поработали в этом году? — рявкнул Бваррин и взмахнул рукой. Десятки гномов, отчаянно ругаясь и впечатывая в пол подкованные сапоги, потянули за тросы, оттягивая рычаги и перекрывая жаркие жерла горнов. Усмиряя обжигающее алое пламя сотен кузниц. Огромный молот гулко стукнул о наковальню. Бваррин гневно зыркнул в сторону Кволи, но молодой гном и так уже поспешно выкручивал нужный вентиль до упора. Механизм ворчливо загудел, поднимая биток выше, но вздрогнул и застыл. По всему королевству разлилась странная непривычная тишина.
— Открыть заглушки! — скомандовал Бваррин, довольно ухмыляясь в прокопченную бороду. — И убедитесь, чтобы ни одна печь даже не тлела! Хватит с нас прошлого года, усекли?!
— Да, мастер! — слаженно гаркнули подчиненные, разбегаясь по углам.
— Хорошо бы прочистить все дымоходы, а то же не отмоются потом. М-маги, ядрена корень! — пробормотал Главный Предновогодний Распорядитель собственноручно, то есть головно, проверяя состояние Центральной Трубы Королевство. Оттуда, с невероятной высоты горной вершины, ему подмигнули сотни звезд, не скрытые ни дымом, ни паром. А значит все шло по плану.
— Быстрее! — Ниэллин чуть было не свалилась с лесенки, вздрогнув от резкого оклика старшей дамы, — Эта звезда давно уже должна быть на месте! — Рейне нервно заломила руки, оглядываясь на быстро темнеющее небо. — Нам нужно спешить!
Ниэллин закусила губу и, изогнувшись под немыслимым углом, нацепила-таки на верхушку пушистой елочки очередную хрустальную макушку. Оттерла рукавом взопревший лоб, раскрасневшиеся щеки и спрыгнула вниз, чуть поморщившись от неприятного покалывания в стопах. Мороз набросился на запыхавшуюся эльфийку злым псом, пытаясь пробраться под подбитый мехом плащ. Дева сунула в толстые рукавицы замерзшие пальцы и оглянулась на наставницу.
Разрумянившаяся Рейне, запрокинув голову и рассыпав по покрытой инеем шубке такого же серебристого цвета волосы, мысленно подсчитывала оставшиеся в этой части леса ели.
— Двадцать восемь, — выдохнула она, внезапно дергая застежки и скидывая верхнюю одежду. — Это не считая подрастающий молодняк, но им займемся на будущий год. — эльфийка осторожно переложила в подол туники часть звезд, казавшиеся почти прозрачными в обступающей мгле. Подвязала нижний край вокруг талии, враз превратившись из высокородной леди в непоседливую девчонку, стащившую яблоки в соседском саду. И щелкнула погрустневшую ученицу по носу.
— Веселее, девочка! Радуйся тому, что мы не живем в Эрин Гален — там за один вечер не управиться даже волшебнику. Столько высоченных деревьев.
— Да госпожа, — Ниэллин наклонилась за сумкой и бросилась в противоположную от наставницы сторону, надеясь успеть. И не подвести Дольн в этом году.
В тот миг, когда Луна взошла в свой зенит, а на землю пали самые беспощадные морозы, на восточной части поднебесья появилась странная тень. Несведущему наблюдателю она бы напомнила стаю орлов, запряженных в сани. А сведущий поспешил бы спрятаться от таких откровений под подушкой в погребе, моля высшие силы о заступничестве.
— Хм-хм-хм, — разносилось в головокружительной вышине, — хм-хм-хм.
Рухман храпел, зарывшись мордой в бурдюк, когда дверь перешедшей в его собственность хибарки внезапно распахнулась. Вскинувшийся звеньевой сощурился, вглядываясь в вошедших, но слепящий яркий свет, бивший из-за их спин, сбивал его с толку. Заставил вжаться в единственный темный угол.
— И как же ты себя вел, мальчик? — вкрадчиво поинтересовался незнакомый голос, от которого по шкуре орка пробежало стадо мурашек.
— Да пошли вы, — дрожащим голосом проскрипел он в ответ, произнося самые смелые слова в своей жизни. — Дивнючьи выблядки! – и самые последние тоже.
— Кажется, все-таки плохо, — усмехнулся второй, запаливая трубку крошечными красно-рыжими язычками огня. Рухман зашипел, когда в него впился твердый взгляд ясных, почти прозрачных глаз, заново проживая события минувших дней.
— Тебя предупреждали, — мрачно произнес старик, выпуская в затхлый воздух облако дыма, — Тебе говорили.
Низкорослый печально вздохнул и вышел из лачуги, в то время, как высоченный занес свой посох и размашисто стукнул им об пол.
— По деяниям и воздаяние, — процедил он. На орка пала тьма. И лавина из черных камней и угля, сошедшая со склонов Ородруина.
Так что новым звеньевым стал Нирхуз, откопавший из-под камней грязный вытянутый носок с оторочкой из крысиной шкуры. Который он однажды прицепил даже на сами Врата.
В тот раз весь причитающийся оркам уголь остался в носке и вокруг него. В тот год Повелитель вернулся в Мордор.
Хрипло клекоча, орлы кружились в чистом небе над Одинокой Горой.
— Кажется, на этот раз все тихо, — пробормотал один из магов, старательно принюхиваясь к разреженному воздуху и пытаясь растереть весело краснеющий нос, — ни крупинки пепла.
— Дымоходы грязные, — отрезал второй, придерживая рукой норовящую улететь шляпу, — больше не полезу!
— Что предлагаешь?! Выбросить все так?! — первый встряхнул пристроенный в ногах алый мешок за горловину.
— Ничего хрупкого там нет, — развел руками седовласый, — это же гномы! — взъярился он, распахивая мешок, — Стамески! Лобзики! Молотки! Отвертки! Пресс-папье! Тигели! Собрание сочинений Даэрона! Все! Три! Тома! Яйцо дракона!
— Что?! — опомнился первый.
— Балрожья отрыжка! — спохватился второй, свешиваясь за край саней.
— Разобьется.
— Дай Эру.
— А если нет!?
— Значит, нам снова не повезло! — фыркнул Гендальф, в сердцах швыряя шляпу себе под ноги.
— Ну-ну, — примирительно проговорил Радагаст, похлопывая друга по плечу, — я уверен, что все обойдется.
— Все три тома! — ликовал Бваррин, баюкая в руках древние книги, — а ты, Кволи, как всегда? Стамеска и тигель?
— Ага, — невпопад ответил молодой гном, не веря своим глазам. В мягком пепле и развалившемся гнездышке из углей мерцало крошечное ярко-красное яйцо. Слишком маленькое для драконьего, любое куриное оно бы заткнуло за отсутствующий пояс.
Дрожа от волнения, мастеровой взял его в руки, не сводя глаз с крошечной трещинки на самой верхушке. Ладонями чувствуя увесистое копошение внутри.
— Я назову тебя Дьюрин, — ласково прошептал он.
— Хранимая Обитель, — Гендальф сощурил глаза и прикусил мундштук трубки. Красный огонек на ее конце тускло подсвечивал уставшее лицо мага.
— Слушай, а они так и верят, что если не украсят все елки, то старый год так и не пройдет?
— Ну да. А еще, свято убеждены, что все Лихолесье так же стоит на ушах.
Радагаст рассмеялся и достал из-под плаща фляжку.
— Тебе смешно, а вот мимо того леса промахнешься — куда-нибудь, да попадешь. А тут? Горы-ущелья-водопады! Если уж сами не расстараются, то мы вовек не найдем.
— Но звезды-то хрустальные, — недоверчиво проговорил Радагаст, передавая фляжку, — Как их от снега-то отличим?
— На дворце Элронда горит рубиновая. Он же у нас воспитанник Первого дома, — хмыкнул слегка отогревшийся Гендальф. — Так что, гляди в оба, иначе потом полгода будем выслушивать попреки и обиды.
— Слева по курсу!
Элронд отложил книгу и потер усталые глаза, как никогда ощущая гнет времени на своих плечах. Раздражало все: громкий треск поленьев в камине, шорох снующих в подполе мышей, топоток охотящихся на них кошек. И, разумеется, извечное бормотание и копошение в прикрытой алым занавесом раме. В такие мгновения слух Владыки приобретал невероятную остроту, и уже из-за неё хотелось выть на полную луну. Которая в эту ночь была до омерзения похожа на месяц.
Раздавшийся звон выдернул взбешенного эльфа из кресла и пушистых объятий пледа – размашисто шагнув к выходу из комнат, Элронд обернулся, привлеченный мерцанием снаружи.
На Ривенделл сыпался снег. Крошечные невесомые снежинки сверкающим роем кружились в беззвучном танце, верша свою извечную магию. Между стрельчатыми оконными проемами вздыхал ветер, и вторя его движению, из ниоткуда появлялись невиданные ледяные цветы и узоры. Владыка прикоснулся к тонкой преграде и отдернул руку, заслышав мелодичный перезвон. Над его краем воцарилась магия.
— Хэй-хэй-хэй, шагай в поход смелее славный хоббит, — пропел Элронд и вдруг звонко рассмеялся над сложившейся нелепицей. Глубоко вдохнул искрящийся молодой воздух и крикнул.
— Элладан, Элрохир, поднимайте всех! Пришло время праздновать!
Ждать долго не пришлось. Беззаботные эльфы толпой высыпали на улицу, подхватывали в ладони выпавший снег, лепили из него комки и с хохотом швырялись друг в друга, позабыв о прожитых годах, о встреченных рассветах и пропавших друзьях.
А сам позабывший недавнюю усталость Владыка не мог знать, что по пустынным северным землям к нему идет безгранично усталая смертная женщина. Несущая этому миру надежду.
— А что остальные? — спросил Радагаст, дыша на замерзшие руки. Вытряхивать из облаков задержавшийся снег — та еще работка.
— Кто?
— Люди и хоббиты? Они разве не должны поверить в волшебство, чтобы измениться?
— Нет, не должны, — Гендальф отпихнул под скамью опустевший красный мешок, прикрыл глаза и закутался в серую потрепанную хламиду, — они сами могут творить чудеса, получше нас с тобой, дружище.
Название: Конец эпохи
Задание: Свободная тема
Размер: 484 слова
Жанр/категория: джен
Рейтинг: G
Персонажи: истари
Это происходило лишь раз в году. В самый короткий день, когда солнце оставляет небеса раньше положенного срока, уступая власти ночи.
Один всегда приходил с севера, неся на поникших от усталости плечах леденящее дыхание зимы, неохотно отпускавшей его из своих цепких когтей. Иней медленно таял, впитываясь в жесткую ткань серой хламиды, с длинных волос уходила седина, возвращая прядям темный коричневый цвет. Распрямлялась спина, обретала стремительность походка, поскольку не было сугробов, через которые приходилось пробираться. Миг и пред путником расстилалась благодатная нива, наполненная шорохом колосьев. Мерно рокотал далекий лес.
Другой же брел с востока, вспоминая себя и деяния прошлого с каждым шагом. Обесцветившиеся, выгоревшие одежды наливались лазоревым цветом, их складки шуршали одна об другую, напоминая ласковый океанский бриз. Из-под неосторожно сдвинутого камня с журчанием пробился ручеек и побежал наперегонки со странником, будя весенние цветы и заставляя их поднимать сомкнутые до поры бутоны.
Метель выла вокруг них, всегда приходившими первыми, но не могла ворваться внутрь и навести свои порядки. Иссушить появившиеся проталины, выжечь ледяным дыханием не ко времени распустившиеся цветы.
Третий привел с собой зверей. Сначала они вели его, указывали верный путь, но стоило только приблизиться к заповедному месту, как и над ним сжалилось время. Прояснился разум, из движений ушла непонятная суетливость, истаяло эхо странной разноголосицы, терзавшей слух мудреца на протяжении стольких лет. Из разросшегося разнотравья выпорхнула сотня бабочек, суматошно замельтешивших в воздухе. Бестолково. Прекрасно. Вселяя надежду.
Четвертый шел с юга. Израненный и высохший, как прошлогодний тростник, он с трудом добирался до этого места, почти падая в густой мох, сипло вдыхая свежий воздух. Платье его было прожженным и черным от сажи и пепла, но трое никогда не спрашивали, на каком пожарище был их брат. Юг горел всегда и, лишь в присутствии этого чужестранца, облаченного в мрачные цвета бушующего моря, неукротимое пламя утихало. Превращалось в слабо тлеющие уголья.
Пятый всегда появлялся в самом конце. Медленно спускался по вовек не сосчитанным ступеням, неся в себе мудрость Благословенных Учителей. Их волю и наказ – хранить Серые Земли. Стеречь равновесие.
Но в этот раз пятый так и не пришел. Его мятежный дух был навсегда развеян в мирном краю, и теперь, даже в самом отдаленном Чертоге не сохранилось и тени прежнего Курумо.
— Наше время ушло, — молвил Олорин, закрывая всеведущие глаза.
— Вслед за старым другом и давним врагом. — закашлялся Палландо, согласно склоняя голову.
— Я останусь, — проговорил Айвендил, не отводивший взора от бескрайних дубрав, медленно очищавшихся от зла и скверны. — Мое дело еще не окончено.
Алатар молчал, тяжело опираясь на посох. Он словно бы слышал еще один голос, вкрадчиво шептавший ему — «Верни меня домой, брат.» — но сладкоголосый был мертв. И сам он еще не излечился от зла.
— Мне еще не открылся путь на Запад. — произнес он и отвернулся от остальных.
— Да будет так, — вздохнул Олорин, выпрямляясь. — Да будет так.
Они разошлись в разные стороны, не оглядываясь назад и не зная, какой удел приготовила им изменчивая судьба. Обрести ли вечную жизнь в легендах и сказаниях людей? Или же затеряться без следа и надежды быть когда-либо узнанными?
Для обзоров:
@темы: Полет фантазии, Пустите меня на Запад, Пристрелите фаната, Хоббит, Tvarius Grafomanius, "Пф-ф-ф", Сильмариллион, Властелин колец